Эра милосердия

 

Приходишь домой, всё разбросано, съедены тапочки
На кухне пустая кастрюля лежит на полу.
На чистом окне отпечатались грязные лапочки.
Газеты прочитаны вклочья, подушка в углу.
И бешеный хвост ну вот-вот оторвётся – так крутится,
И когти скребут по груди, а язык по лицу.
Да где ж ты была? Я так ждал! Я ужасно соскучился!
И глядя в глаза, я прощаю бардак хитрецу.

 

Приходишь домой, всё в порядке и тапочки целые.
Вся кухня блестит и кастрюля с борщом на плите.
В отмытом окне видно небо и облако белое.
Газеты на тумбе, подушка лежит на тахте.
Никто не встречает и тихо в квартире двухкомнатной.
И на подоконнике сохнут живые цветы.
И всё как всегда. И нигде ничего не разгромлено.
Но хочется выть в потолок от такой чистоты.

 

Я тут ничего не советую, даже не жалуюсь.
Любой для себя завсегда всё решит, что и как.
Кому-то милей в тишине чистота застоялая,
А мне по душе милый сердцу собачий бардак.

 

Любовь Алексеева

 

 

Ты съел мой старый тапок,
Сожрал мою панаму…
Ты скоро так оставишь
И без одежды маму!

А что торчит из пасти?
Да это ж мой мобильный!
Ну как с тобой бороться,
Собак ты мой любимый!

Ты чем хрустишь там, в холле?
Мой правый туфель
PRADA?
Да я ж за эти туфли…
Тебя урою, гада!!!

Прости, погорячилась!
Прости, прости, мой грустный!
На вот, попробуй левый!
Он тоже очень вкусный!