Литературная страница

Гений афоризма минувшего столетия

к 110-летию со дня рождения Станислава Ежи Леца

«Граница между светом и тенью — ты»

Станислав Ежи Лец

Сегодняшняя наука вряд ли способна с определенностью ответить на вопрос, кто был автором первого в истории  афоризма. Не исключено, что им мог быть тот, кто некогда написал над входом в древнегреческий дельфийский храм: «Познай себя и ты познаешь вселенную и богов».

С тех пор прошли тысячелетия, обогатившие человечество меткими, точными, глубокими по содержанию и остроумными изречениями. В числе их авторов немало людей, внесших неоценимый вклад в сокровищницу человеческой мудрости. Особняком среди этого могущественного Пантеона мысли выделяется Станислав Ежи Лец (6.03.1909 – 7.05.1966) – один из остроумнейших и талантливейших польских литераторов ХХ века, 110-летний юбилей которого отмечается в этом году.

Некоторые порой совсем не догадываются, что используют афоризмы и цитаты, принадлежащие именно этому мастеру особой речевой формы. Между тем его афоризмы уже давно стали мировым достоянием. Удивительная совокупность особенностей ума: острота, точность, образность мышления, лаконизм, речевой дар – сделали его одним из самых цитируемых авторов в мире, «последним классиком афоризма», «гением сатирической метафоры».

Происходивший из зажиточной еврейской семьи, писатель-сатирик и афорист родился на территории Австро-Венгерской империи, в польской Галиции, во Львове (тогда – Лемберг) под именем Стах. Настоящее же имя его звучало следующим образом: Станислав Ежи дэ Туш-Летц. Отцом его был барон Бенон дэ Туш-Летц, перешедший в протестантизм, при этом рано умерший, поэтому воспитанием сына занималась в основном мать, Аделя Сафин, умная и образованная женщина, происходившая из польско-еврейской семьи. Культуру и образование мальчик впитывал с детства, при этом польская, австро-венгерская и еврейская составляющие его личности на разных этапах его жизненного пути то сочетались в гармоническом единстве, то порой вступали в мучительное противоречие.

Станислав Лец учился в Вене, позднее закончил евангелическую школу во Львове, отошедшем тогда к Польше, отколовшейся от Российской империи. Там же в университете Яна Казимира изучал юриспруденцию и полонистику. По биографии Ежи Леца видно, что был он человек свободолюбивый, в ряде случаев не боящийся двигаться против течения. Трудно сказать, откуда шло это стремление к внутренней независимости, быть может, от врожденной аристократической убежденности в праве каждой личности оставаться собой, даже если ты идешь против мнения большинства. По воспоминаниям окружавших его людей это ощущалось во всем. Вопреки окружавшей в семье Станислава роскоши, по своим убеждениям он был социалистом. В оккупированной нацистами Польше – коммунистом. В советском Львове он писал стихи на немецком. А в народной Польше не делал секрета из своего баронского титула и даже настаивал на нем при регистрации официальных документов. Биографы писателя утверждают, что он всю жизнь держал под столом портрет австро-венгерского императора Франца-Иосифа и даже носил золотые запонки с эмблемой Австро-Венгрии.

Как и многие литераторы, Станислав Ежи Лец начинал со стихов. В 1929 году он дебютировал своим стихотворением «Весна», напечатанном в журнале «Kurier Literacko-Naukowy“. Уже в первом сборнике его стихов «Цвета» (1933) наметился особый стиль литератора, своеобразный жанр рифмованной остроумной фразы, так называемые фрашки. Обращение к этому жанру в польской культуре стихосложения, берущему начало еще в 16 веке, было неслучайным для автора, ибо соответствовало одной из самых популярных низовых народных поэтических  форм. Нечто сродни русской частушке.

«Всяк тем живет, что рок ему принес.

Один кропает стих, другой – донос.

А если два таланта есть в руках,

То можно накропать донос в стихах».

В 1934 году Cтанислав Лец переезжает в Варшаву, где сотрудничает с коммунистической газетой Dziennik Popularny. После начала Второй мировой войны он перебирается во Львов, там принимает активное участие в литературной жизни, публикует стихи, сатиры, статьи, переводы с русского в журнале  Czerwony Sztandar. После вторжения немцев во Львов в 1941 году Лец был арестован и попал в Яновский концлагерь во Львове, а затем в концлагерь в Тернополе, откуда бежал в 1943 году, убив своего конвоира. Писатель сотрудничал с подпольем, участвовал в партизанском движении, воевал в рядах народной армии (Armia Ludowa). В июле 1944 года Лец вступил в 1-ю армию войска Польского в звании майора. Незадолго до смерти был награжден Офицерским крестом Ордена Возрождения Польши.

В послевоенной Польше Станислав Ежи Лец некоторое время работал в качестве атташе по культуре Польской политической миссии в Вене. По завершении службы ему в 1950 году с огромным трудом удается эмигрировать в Израиль, где он прожил два года. Польские власти вздохнули с облегчением по поводу избавления от  столь язвительного на язык диссидента.

Вскоре, однако, писатель понял, что ему нигде не будет так хорошо, как на своей родине. С еще большим трудом Лецу в 1952 удается вновь вернуться в Польшу, в Варшаву. Тем не менее, до 1956 года, до момента, когда на смену просталинскому правительству в стране пришло к власти более демократичное, Ежи Лец чувствовал себя как в тюрьме. Здесь, в Варшаве, помимо лирических и сатирических произведений, а также переводов с немецкого он начинает публиковать в различных газетах свои афоризмы, которые затем вошли в его книгу «Непричесанные мысли» (Mys`li niesczesane).

Станислав Лец старался записывать свои мысли везде: в кафе, трамваях, на улицах, дома. Его литературный процесс шел непрерывно, а сама умственная творческая работа, которой он был просто одержим, часто сопровождалась вспышками озарений, в результате которых на свет появлялись меткие, остроумные, нередко – сатирические афоризмы. Столь феерические результаты достигались усилиями ума, воли, воображения и, разумеется, одержимостью самим процессом.

Своими краткими, чаще всего,  в одно предложение репликами, Станислав Ежи Лец вошел в мировые классики, наряду с выдающимися мыслителями древности или эпохи Просвещения. И действительно, его сентенции порой просто просятся на скрижали: «Будь осторожен! Не попади под чужое колесо фортуны», или «Будь альтруистом! Уважай эгоизм других!» А вот и другая точность словесного «рисунка»: «Иногда я перестаю верить в синеву небес: мне кажется, что это пространство идеально покрыто синяками».

ХХ век, во временном пространстве которого жил и творил писатель, заставлял его зорко вглядываться в противоборство разнонаправленных политических сил и течений, общего политического фона и актуализировать в них самое существенное: «А может быть стены Иерихона пали просто потому, что в городе слишком сильно дули в фанфары». Так писатель едко высмеивает упоенность  властителей собственным величием, которое нередко приводит к печальному концу. А в следующем афоризме присутствует явный намек на то, что мелкие изменения в тоталитарном государстве вряд ли способны привести к разрушению выстроенной системы в целом: «Допустим,  пробьешь ты головой стену. И что ты будешь делать в соседней камере?» Или вот еще афоризм применительно к сегодняшней российской действительности: «Власть чаще переходит из рук в руки, чем из головы в голову». И явно отсюда вытекающее: «Иногда жесткая позиция является следствием паралича».

Для характеристики современных информационных войн, несомненно, подошла бы такая реплика Ежи Леца: «Для старого Рокфеллера издавали специальную газету, заполненную вымышленными новостями. Некоторые страны в состоянии издавать такие газеты не только для миллиардеров, но для всего населения». А волна ниспровержения памятников, ставших символами переходных эпох, вызвала к жизни его следующий афоризм: «Демонтируя памятники, не трогайте постаментов. Они еще могут пригодиться».

Трагизм ХХ века, точнее говоря, отдельные его судороги, как вспышки озарения, также нередко прочерчиваются в творчестве писателя, придавая ему трагическую, сатирическую и одновременно комическую окраску. Они заставляют нас иногда замолчать, иногда – рассмеяться, а иногда и расплакаться: «Выше голову! – сказал палач, одевая петлю». «Из одного креста можно было сделать две виселицы, – с презрением сказал специалист». «Во время пыток постоянно щипал себя. „Почему?“ спросил выведенный из себя палач. Проверяю, не кошмарный ли это сон».

Действительно, смешно и одновременно страшно.

Принесшая Станиславу Ежи Лецу мировую славу книга «Непричесанные мысли» вышла в Польше в 1957 году в период так называемой «польской весны». Ее издали затем в США, многих странах Западной Европы. В СССР часть «Непричесанных мыслей» появилась в журнале «Иностранная литература» в 1965 году. Вышедшие позднее в 1978 году отдельной книгой «мысли» были, разумеется, несколько «редуцированы» «специалистами в штатском» со Старой площади, тем не менее, тут же стали библиографической редкостью. Достать книгу было невозможно. А со сцены «Непричесанные мысли» впервые прозвучали  в спектакле «Без цилиндра» Московского Нового Театра миниатюр в 1968 году. Тогда театром руководил сатирик Владимир Поляков, а постановку осуществил  Андрей Гончаров. Полный же текст «Непричесанных мыслей» Леца был издан в России лишь в конце 90-х.

Увы, в целом, однако, советский читатель от этой книги  был отлучен, хотя сегодня это трудно себе представить. Афоризмы Станислава Ежи Леца уже давно стали неотъемлемой частью не только польской, но и российской культуры. Да и мировой – тоже. Кто не вспомнит при случае его «Жить вредно. От этого умирают!» А уж знаменитые афоризмы «Ошибайся коллективно!» или «Из множества нолей получаются прекрасные цепи!», «Если все поют в унисон, слова уже не имеют значения!» вообще как бы специально были придуманы для тогдашнего СССР, хотя не менее актуальны и для сегодняшней России. «Непричесанные мысли» даже при поверхностном знакомстве ярко отличаются от так называемых «причесанных». И дело здесь не только в лаконизме и изрядной доле парадоксальности, а в том, что С.Е. Лец не поучает, не призывает и намеренно не философствует. Он заставляет удивиться, задуматься, взглянуть на мир поверх известных догм и стереотипов, в том числе, внутренних, уже приобретенных человеком. Одним словом, «Иногда надо замолчать, чтобы тебя выслушали».

Пройдя сквозь нелегкие испытания судьбы и прочувствовав всю тяжесть своего времени, С.Е. Лец, тем не менее, ухитрялся быть свободным от него, стоять над ним, ясно различать все его достоинства и недостатки, при этом смеяться не только над дураками, тиранами, карликами и лизоблюдами, но и над самим собой. А своему читателю он вообще советует не принимать жизнь всерьез. Хотя, чего греха таить, иногда писатель смеется сквозь слезы! «Бог сотворил нас по своему образу и подобию. Но откуда уверенность, что он работал в реалистической манере?»

Есть мнение, что своим творчеством Станислав Ежи Лец, по сути, создал не только хронику своего времени, но и определил общечеловеческий кодекс чести: «Помните, у человека нет выбора, он должен быть человеком!», «Чтобы быть собой, для начала надо стать хоть кем-то».

Неизвестно, ощутил ли себя Станислав Ежи Лец знаменитым после выхода этой книги, но то, что его афоризмы стали общемировым достоянием – непреложный факт. Даже сегодня без них не обходятся ни подборки афоризмов, ни заголовки статей с претензией на остроту, ни дискуссии.

Афоризмы Станислава Леца звучали из уст крупнейших политиков мира, в том числе, с трибуны ООН, их цитировали американские президенты, германские канцлеры и парламентарии разных стран. В 1960 году книга «Непричесанные мысли» была переведена на многие языки народов мира и долгое время возглавляла список бестселлеров. И еще одно весьма важное уточнение. В вышедшей в 1998 году Антологии афоризма «Великие мысли великих людей» С.Е. Лец занимает вполне достойное место среди таких классиков как Конфуций, Ларошфуко, Лафонтен, Монтень, Платон, Плиний, Сенека, Сократ, Цицерон, Эпикур и другие.

Приведем еще несколько наиболее  «тонких» и впечатляющих афоризмов

Станислава Ежи Леца:

Бессонница – болезнь тех эпох, когда людям велят на многие вещи закрывать глаза.

Мысли свободны от пошлины? – Да, если они не переходят границы.

Иногда, только сойдя со сцены, можешь узнать, какую роль ты играл.

Все в руках человека  Поэтому их надо как можно чаще мыть.

У каждого века есть свое средневековье.

Кто схватывает идею как насморк, тому легко начхать на нее.

Знаю, откуда миф о богатстве евреев. Евреи платят за все.

Выкорчевывайте корни зла. Они зачастую питательны и вкусны.

Окно в мир можно закрыть газетой.

Хочешь петь в хоре? Сперва присмотрись к палочке дирижера.

Александр Малкин