Послесловие

Георгиевская лента и Ур-холуйство

Мне по чисто физическим причинам трудно стало посещать общественные мероприятия. Но мне рассказывали, что на праздновании 9 мая Дня Победы в еврейской общине Нюрнберга некоторые бывшие советские евреи щеголяли в георгиевских лентах.

Обращаюсь к ним: если вы сами не понимаете, что эта лента символизирует, прочтите, что об этом говорит компетентный человек.

«Ситуация с георгиевской ленточкой близка к массовому психозу»

«Коммерсантъ FM», 7 мая

В публикации сообщается, что московский зоосалон предложил бесплатно татуировать собак в честь Дня Победы. На тела животных предлагается наносить георгиевскую ленту. Журналисты поинтересовалось у консультанта зоосалона, можно ли вытатуировать на собаке российский триколор. Оказалось, что акция распространяется только на георгиевскую ленточку – другие цвета нанести нельзя. Ведущая «Коммерсантъ FM» Дарья Полыгаева обсудила тему с Андреем Бильжо – художником, писателем, а по образованию психиатром. Психиатр – это в данном случае очень важно.

Отвечая  на вопросы корреспондента, Андрей Георгиевич (какое совпадение!) сказал, что по его мнению ситуация с георгиевской ленточкой близка к массовому психозу. И если бы провели опрос, он бы составил его приблизительно так: «Знаете ли вы, что такое георгиевская ленточка?», – и 10% бы ответили: «Да, знаем», и 90% ответили бы: «Нет, не знаем, и зачем мне это знать, я делаю как все».

И второй вариант вопроса такой: одни бы ответили на вопрос «Почему вы носите георгиевскую ленточку?», – «Потому что мой отец, дед и другие родственники воевали», второй вариант ответа: «Все носят – и я ношу», третий вариант ответа: «Дали на работе», четвертый вариант ответа: «Так легче сделать карьеру». Последние два варианта набрали бы больше всего процентов.

Бильжо рассказал об истории георгиевской ленты. Впервые в России она была учреждена Екатериной II во время Русско-турецкой войны, выдавалась за мужество. Лента могла передаваться по наследству, но тех, кто чем-то себя скомпрометировал, лишали возможности носить ее.

В Гражданскую войну георгиевскую ленту широко носила Белая гвардия. Потом она появилась уже в другом варианте в 1942 году как гвардейская ленточка. Поэтому говорить «георгиевская» вообще невозможно.

По мнению психиатра, это называется массовым психозом, когда мы с вами не задумываемся над сутью, а поступаем, как все, и как только возникает момент: «Я хочу делать, как все», нужно задать себе вопрос: «А правильно ли делают все остальные?».

Если георгиевская ленточка на торте, если она на капоте немецкой машины BMW, если она на сломанном стуле – это я рассказываю то, что я видел, – если она на тележке, с помощью которых дворники-гастарбайтеры собирают мусор, и там висит георгиевская ленточка – это что такое? Это значит, на работе раздали и сказали: «Должна висеть везде». Чем отличается массовый психоз от какого-то иного поведения и психотического поведения? Тем, что тот, кто в этом психозе находится, лишен «критики», как говорят психиатры, или обывательским языком – самокритики.

И потом, идея сама теряется: нет ничего страшнее для убийства идеи, какой бы хорошей она ни была, чем ее распространение в массовом масштабе – вот тогда это уже набивает оскомину и вызывает тошноту.

Сегодня это символ идиотизма, потому что если георгиевская ленточка привязывается к хвосту собаки, к кусту на дороге, висит где-то над помойкой в прямом смысле этого слова – разве это память о тех миллионах погибших? И потом, День Победы отмечался до 2005 года без этой ленточки. Это придумали молодые ребята из «Наших» в 2005 году. Один из них был придумщиком этой георгиевской ленточки как-то у меня на программе на телеканале «Мир», и обиделся, выдал истерический припадок за то, что его не упомянули, что именно он придумал эту георгиевскую ленточку. Власти тут же подхватили и взяли придумку на вооружение.

Как только спускается что-то сверху властями, так от этого нужно держаться подальше, друзья мои, потому что тогда это будет использовано совсем в другой символической системе.

*  *  *

Но в нынешней России многие цепляют на себя эту ленту как раз ради того, чтобы быть поближе к властям. Но почему многие бывшие советские тоже вешают ее на себя здесь, вдали от российских властей, будучи совершенно от них независимыми?

На этот вопрос в приводимой ниже статье отвечает один из лучших российских журналистов Игорь Яковенко, в течение ряда лет бывший генеральным секретарем Союза журналистов России и имеющий философское образование.

Холуйство без страха и упрека

Среди четырех миллионов доносов, авторством которых мучительно интересовался  Сергей Довлатов, были те, которые писались для того, чтобы занять комнату в коммуналке, устранить конкурента по службе, или еще из каких-то подлых, но вполне рациональных резонов. Но были и вполне бескорыстные доносы. Их авторы не думали о какой-то личной выгоде, писали, чтобы просто почувствовать причастность к могучей репрессивной машине, ощутить себя клеточкой монстра, пожирающего соотечественников, возвыситься  над ними за счет своей сопричастности к монстру.

Во время последней прямой линии с Путиным ему поступило более трех миллионов обращений. Среди них тоже было много рациональных: о задержке зарплаты, о ЖКХ, дорогах, ценах, то есть о том, что непосредственно касается жизни людей и в силу выморочной системы российской власти может быть решено только волей верховного правителя. Но, как и в случае со сталинскими доносами, в путинских обращениях также была изрядная доля вполне бескорыстных. Тех, чьи авторы интересовались рационом вождя, его личной жизнью, планами на будущее.

И в сталинских доносах, и особенно в путинских обращениях была велика доля тех, что писались под диктовку. Но много и тех, которые написаны от души, от чистого холуйского сердца. Есть большой соблазн различать холуйство «от страха» времен сталинизма и нынешнее путинское холуйство, когда без холуйства вроде бы можно обойтись, и никто тебя не расстреляет и не посадит. Но и сталинское холуйство держалось отнюдь не на одном лишь страхе. Это доказывают результаты Гарвардского проекта – одного из крупнейших эмпирических исследований «человека советского», осуществленного в 1949-1951 годах американскими социологами, опросившими на территории Западной Германии, Австрии и США около трех тысяч перемещенных лиц и эмигрантов, в совсем недавнем прошлом граждан СССР.

Американские социологи были поражены тем, что эти бывшие советские граждане, которые вырвались, а точнее были вырваны войной из сталинского СССР и не планировали туда возвращаться, тем не менее, в подавляющем большинстве оставались в рамках культуры холуйства с ее культом вождя и вполне рабской покорностью, стремлением раствориться в системе.

По аналогии с ур-фашизмом, описанным Умберто Эко, можно говорить об ур-холуйстве как трансэпохальном явлении русской жизни и русской бытовой и политической культуры. В середине позапрошлого века Герцен характеризовал бюрократическую структуру времен Николая Первого как лестницу восходящих господ, если смотреть снизу, и лестницу нисходящих лакеев, если смотреть сверху: восхождение по лестнице господ происходит за счет успехов в лакействе.

Об ур-холуйстве как атрибуте русской культуры и его живучести свидетельствует тот факт, что значительная часть эмигрантов, уехавших из СССР в 80-е и из России в 90-е годы и живущих сегодня в странах Европы и в США, являются преданными поклонниками Путина, поддерживают все его авантюры, включая покражу Крыма, войну против Украины и массовое убийство граждан Сирии, воюющих против Асада и не являющихся террористами.

Значительная часть русской общины Израиля – это адепты Путина, сторонники его политики и приверженцы созданной им системы. Такие израильские общественные деятели, как Авигдор Эскин и Яков Кедми, давно стали элементом путинской пропаганды и в качестве подразделения российских информационных войск не вылезают из студий федеральных телеканалов, переходя из «Воскресного вечера» Соловьева в «Политику» Толстого с Гордоном и обратно. Причем, что Авигдор Эскин, что, особенно, Яков Кедми, – это люди, имеющие славное диссидентское и боевое прошлое. Так что невозможно заподозрить их ни в страхе, ни в стремлении сделать за счет холуйства политическую карьеру в России.

То же самое можно сказать и о русских эмигрантах-поклонниках Путина в Европе и США. Находясь за пределами России, они не могут рассчитывать на «восхождение по лестнице господ» за счет «успехов в лакействе». Тем более невозможно заподозрить русских эмигрантов в страхе перед российской властью: они за пределами ее досягаемости. Так что тут мы имеем кристально чистое, дистиллированное холуйство. Холуйство без страха и упрека.

Вопрос об устойчивости в русском человеке феномена ур-холуйства, о периоде, необходимом для выведения этой болезни из организма, видимо, один из тех главных вопросов, ответ на которые предопределит судьбы России и того, что называется русской цивилизацией.

Все разговоры о неких непреодолимых «генах народа» мгновенно превращаются в пустую болтовню при взгляде на две Кореи или две Германии. Но и облегченный взгляд на эту проблему ошибочен. Яков Кедми находится за пределами СССР-России почти полвека, Авигдор Эскин почти сорок лет. Оба вывезли из тоталитарной системы себя, но сохранили ее в себе, а теперь пытаются внедрить ее у себя на новой родине: оба заявляют, что хотели бы, чтобы в Израиле был такой президент, как Путин.

О том, что Яков Кедми и Авигдор Эскин не единичные отклонения, а, скорее, представители доминирующего тренда в русской эмиграции, можно судить по поведению русских в Германии, где они сегодня являются важным инструментом путинской политики по отстранению от власти Ангелы Меркель, которая стала его главным оппонентом в Европе. Эмигрантский ур-холуйский путинизм – вещь абсолютно иррациональная, направленная против интересов его носителей. Яков Кедми и Авигдор Эскин – несомненные патриоты Израиля, защищавшие свою страну с оружием в руках. И в то же время они сегодня активно поддерживают политику Путина, который выступает на Ближнем Востоке в союзе с самыми лютыми врагами Израиля: с «Хезболлой», ХАМАСом и Ираном, то есть с теми, кто в качестве своей главной цели провозглашает уничтожение Израиля.

Те русские эмигранты-поклонники Путина, которые, живя в Германии, помогают Путину развалить Европейский Союз (а именно это его главная цель в Европе), по сути дела закрывают будущее перед собой и своими детьми и внуками. Поскольку развал Евросоюза не будет возвратом к уютным национальным государствам, мирно живущим в пределах своих границ, а неизбежно вызовет рост национализма с непредсказуемыми последствиями. То есть путинисты в Европе так же, как и путинисты в Израиле, разрушают собственный дом.

Оборотной стороной ур-холуйства всегда бывает двоемыслие. Это две части единой политической и бытовой культуры. Отличие двоемыслия путинского от двоемыслия советского в том, что в СССР существовала целостная идеология, и двоемыслие означало, что человек мог, придя домой после партсобрания, где он надевал партийное лицо, дома расслабиться и рассказать политический анекдот, а то и послушать «голоса». В путинской России нет никакой идеологии и двоемыслие означает в основном разницу между реальным и декларируемым поведением. Это когда у всей путинской верхушки дети за границей и деньги в оффшорах при официальных запретах или по меньшей мере неодобрении и того, и другого.

Общее в ур-холуйстве и сталинского, и брежневского, и путинского замеса то, что холуй признает не правоту идеи, а правоту силы. Поэтому холуя невозможно переубедить, ему невозможно «раскрыть глаза» новой информацией. Отсюда утопичность идей, что с помощью каких-то разоблачений, создания потока правильной, достоверной и объективной информации можно изменить холуйскую позицию. Ур-холуй, как местный, внутрироссийский, так и эмигрантский, идет за Путиным не потому, что тот покорил его своей логикой и поразил изяществом аргументов. Он идет за силой. Он шел за Сталиным потому, что Сталин ему казался силой. Шел за Ельциным до тех пор, пока ему казалось, что тот силен и брутален. Сейчас идет за Путиным потому, что уверен, что это и есть сила. Выбить из-под Путина поддержку ур-холуйства можно только одним способом: показать его слабость. Для этого мировые лидеры должны свести к минимуму общение с ним, а внутри страны оппозиция должна договориться о едином антипутинском фронте. Путин в действительности довольно слаб и как человек, и как правитель. Сильным его делает наша слабость.

Игорь Яковенко,

«7 дней», 22 апреля

*  *  *

Обсуждение темы продолжает Ксения Кириллова, сама эмигрировавшая в США, по-видимому, из Белоруссии. Начало ее статьи, в котором она дословно повторяет текст Яковенко, мы опускаем.

Холуйство и вина

На мой взгляд, помимо впитавшейся в российский менталитет привычки иррациональной покорности и восхищения культом силы, значительную роль в этом явлении (по крайней мере, в его сегодняшнем проявлении) играет умелая манипулятивная тактика Кремля.

Однажды я уже упоминала, что лучшее, что удалось кремлевской пропаганде и что, возможно, составляет ее основу, – внушение ложных ассоциаций, стереотипов и шаблонов, которые российская власть затем использует. Отчасти этим можно объяснить заметное число сторонников Путина даже в русской диаспоре в США. К слову, поддержка российских властей среди таких представителей диаспоры довольно часто сочетается с искренней и бескорыстной ненавистью к стране проживания – в данном случае к Америке.

Вопреки пропагандистским определениям российских правозащитников как «пятой колонны», я, как человек, несколько лет до эмиграции проведший среди гражданских и политических активистов и знающий их досконально, могу констатировать: ни разу в жизни я не встречала там ни одного человека, ненавидящего свою страну. Конечно, до войны в Украине и до разгула политических репрессий в правозащитном сообществе присутствовали самые разные люди, в том числе случайные, но вот ненавистников, сознательных врагов, желающих России зла, не было.

Впервые я увидела людей, искренне, бескорыстно, всей душой ненавидящих страну, в которой они живут, и желающих ей краха, только здесь, в русской диаспоре США. Особенно странно это выглядит, учитывая, что многие россияне уже имеют американское гражданство, некоторые – политическое убежище (!), живут на пособие или на хорошую зарплату, не собираются возвращаться домой и лишь вожделенно рассуждают о том, как замечательно будет, когда Россия уничтожит «проклятых пиндосов».

Во многом, на мой взгляд, корни такого явления кроются в слабых традициях развития гражданского общества и «горизонтальных» связей. Это привело к тому, что многие россияне предпочли объединяться за границей вокруг организаций, созданных Кремлем, по сути, аффилированных с российскими консульствами и представительствами. Притом объединение в таких организациях происходит на основе политических, а не культурных факторов, в данном случае поддержки Путина и развязанной им войны.

Дополнительным стимулом для такого рода объединения служит и то, что отношение к эмигрантам как к предателям Родины внушается в России в последнее десятилетие с таким же упорством, как в советское время: «Уехал – значит, предал». Эта установка оседает у многих в подсознании так глубоко, что порождает совершенно нелогичное чувство вины. Понятно, что несколько лет назад антиамериканская пропаганда была не такой интенсивной, как сейчас. В результате у многих людей здравый смысл и личные мотивы брали верх, они отбрасывали пропагандистские доводы и все же уезжали, но чувство вины оставалось у них в подсознании.

Я однажды уже писала о том, что в России, где нет неприкосновенной частной собственности и независимых судов, где человек не чувствует себя защищенным со стороны закона, единственной опорой для него становится лояльность государству. Для многих россиян – за исключением, разумеется, тех, кто сознательно встал на путь инакомыслия – осознание своего конфликта с государством есть довольно травматический фактор. Они всего лишь решили попользоваться благами цивилизованного мира и заработать побольше денег, но вот нести на себе ярлык «предателей» совершенно не готовы!

Во многом поэтому любые формы объединения, навязанные Кремлем, такие люди воспринимают с радостью. Участие в жизни подобных организаций становится практически официальным восстановлением связи с бывшей Родиной, дает уверенность, что теперь никто не сможет назвать их предателями. Особенно важно для такого типа эмигрантов видеть связь близких им по духу организаций с российскими консульствами, то есть, фактически, с самим государством.

Помимо этого, немаловажным психологическим фактором, способствующим такому двоемыслию, является банальная зависть. Как атрибут неблагополучного общества, она свойственна многим россиянам, и, что самое плохое, не исчезает с приобретением материального благополучия. Сегодня уже широко разошлась ставшая анекдотичной фраза: «Как могла такая чистая, богатая, ухоженная страна, как Америка, достаться американцам?» Именно так мыслят многие американские «путинисты».

Даже наличие собственного дома и ведение внешне вполне американского образа жизни не может переломить это чувство обделенности. Русский эмигрант все равно ощущает, что его собственное детство или детство его родителей прошло в иной, гораздо худшей среде; что сочетание природной и рукотворной красоты, так часто наблюдаемое в американских пейзажах – продукт не его родной, а иной культуры. Возможно, именно здесь и кроются истоки описываемой Яковенко деятельности русских эмигрантов, ведущей к разрушению их новой родины. «Пусть у меня будет плохо, лишь бы у окружающих было еще хуже» – типичная формула зависти.

Однако, поскольку вожделенный крах Америки (Израиля, Европы и т. д.) все никак не наступает, компенсацией чувства обделенности и становится культ силы. «Мы не умеем созидать, но зато мы сильнее», «У меня не было американского детства, зато у меня есть две страны, и обе меня признают» – вот основные бессознательные мотивы «бескорыстных холуев», о которых говорится в статье российского публициста. На самом деле, такое «холуйство» нельзя назвать в чистом виде бескорыстным. Оно дает вполне зримое ощущение морального превосходства над объектом зависти.

Ксения Кириллова,

Радио Свобода, 17 мая,

в сокращении

*  *  *

Наш комментарий. В основном оба автора правы. Но некоторые пояснения и уточнения не помешают. Приставка «ур» означает «древний», «изначальный», «идущий из древности»».

Яковенко считает, что пресмыкательство русских перед властью, зачастую переходящее в обожание, можно назвать ур-холуйством, ибо эти их качества проходят через все эпохи «русской жизни и русской бытовой и политической культуры».

Так, может быть, это у русских в генах? Яковенко не соглашается: чтобы отвергнуть это предположение, считает он, достаточно «взгляда на две Кореи или две Германии». На мой взгляд, даже не надо идти так далеко. В качестве доказательства устойчивости русского ур-холуйства он приводит «русских», многие из которых сохраняют это качество в эмиграции.

Но большую, даже, пожалуй, подавляющую часть «русских» эмигрантов в США, не говоря уже об Израиле, составляют евреи, а в Германии – немцы, причем многие из  них приехали даже не  из Российской Федерации, а из Украины, Казахстана и других бывших советских республик. Так что дело точно не в генах. Но в чем же тогда?

Яковенко предлагает нам подсказку, когда со ссылкой на Герцена пишет, что во времена Николая I «восхождение по лестнице господ происходило за счет успехов в лакействе», то есть в том же холуйстве.

А каким тогда было российское общество? Феодальным, сословным, недемократическим и уж точно – обществом без нормального социального лифта. Его отчасти и заменяла лакейская, или холуйская, лестница.

Позволю себе предположить, что в прошлые века примерно такой же была ситуация и в Германии, Франции и других европейских странах. А в России по сей день нет демократии, нет нормального социального лифта, и посему, как и при Иване Грозном, процветает холуйство.

Помните, когда Грозный, решивший проучить недостаточно, по его мнению, лизавших ему пятки бояр, удалился в Александровское, как они молили его вернуться, обещая терпеть даже если он их на колья сажать будет? Он их и сажал, а они, находясь и в этом, не очень удобном положении, молили Всевышнего за здоровье царя-батюшки.

Ну вот, в России, как при Иване Грозном демократии не было, так и по сей день нет. Поэтому и холуйство (где не случается), здесь не простое, а ур-холуйство, так сказать, наследственное, никогда не прекращавшееся.

А то, что тогда Царь удалился от подданных, а ныне, бывает, подданные удаляются от Царя – какая разница, если ур-холуйство въелось в плоть и кровь? Минует пара поколений, и у «русских» в эмиграции его не станет.

А что же в самой России? Яковенко пишет: «Вопрос об устойчивости в русском человеке феномена ур-холуйства, о периоде, необходимом для выведения этой болезни из организма, видимо, один из тех главных вопросов, ответ на которые предопределит судьбы России и того, что называется русской цивилизацией».

Но из вышеизложенного, мне кажется, ясно, что дело не в периоде, «необходимом для выведения этой болезни из организма», а об условиях. В эмиграции для этого достаточно смены пары поколений, потому что здесь условия другие. А в самой России условия, в принципе, не меняются, почему же ур-холуяж должен исчезнуть? Утвердится в России реальная, а не декоративная демократия, болезнь эта постепенно и уйдет. Всего делов…

Ксения Кириллова близка к этому ответу, когда пишет: «Во многом корни такого явления кроются в слабых традициях развития гражданского общества и „горизонтальных“ связей». «Русские» не привычны к этому, потому что им этого не позволяли, а в самой России и ныне ставят всякие помехи.

Оба автора считают,  что ур-холуй, как местный, внутрироссийский, так и эмигрантский, идет за Путиным потому, что он привык идти  за силой. Дело не в самой силе, а в наличии воли к ее применению. В силе США намного превосходят Россию, а Запад в целом тем более. Но чем занимается на международной арене Барак Обама? Проводит «красные линии». А что он предпринимает, когда какой-то нахал ее нарушает? Утирается и проводит новую «красную линию».

Безволие западных лидеров раздражает уже не только «русских» эмигрантов, но и часть аборигенов. Этим объясняется усиление позиций ультраправых партий по всей Европе, а также отчасти феноменальная поддержка избирателями в США брутального кандидата в президенты Дональда Трампа.

Кириллова объясняет преданность «русских» своему государству тем, «что в России, где нет неприкосновенной частной собственности и независимых судов, где человек не чувствует себя защищенным со стороны закона, единственной опорой для него становится лояльность государству». Она даже гордится тем, что высказывает эту ценную мысль не первый раз.

Но пусть она меня извинит, это же полная нелепость: человек «не чувствует себя защищенным со стороны закона», что означает – со стороны государства, но единственная радость для него в жизни в том, что он сам лоялен этому никчемному государству.

И человек, который, покидая такое государство, чувствует себя предателем, возможен, но это уже близкий к идиотизму вариант.

Зависть, о которой пишет Кириллова, действительно могучий, но недооцененный фактор в человеческих отношениях. Ею в огромной степени питаются современный антисемитизм, современный антиамериканизм (в том числе со стороны европейцев), ненависть исламистов ко всему Западу.

Оба автора игнорируют роль чисто бытового фактора. Многие иммигранты, особенно старших возрастов, плохо владеют языком страны, в которую приехали, компьютером тоже не владеют, и весь свет для них – в московском телевидении. А оно с упоением скармливает им путинские инфоблины (см. статью «Великий афорист Владимир Путин» на стр… данного номера).

Иначе «умелая манипулятивная тактика Кремля», о которой справедливо пишет Ксения Кириллова, не имела бы такого успеха.

В Германии дело дошло до того, что порядка 100 молодых бывших советских немцев отправились на Донбасс воевать за «святое путинское дело». Некоторые уже погибли.

Численность еврейских эмигрантов здесь в десятки раз меньше. Преданность некоторых из них России и Путину выражается в ношении георгиевских ленточек.

Израиль Зайдман