История
ПЕРЕПРАВЫ
В этом году исполнилось ровно 200 лет cо времени вторжения Наполеона в Россию. Мы хотим ознакомить наших читателей с новым взглядом на некоторые события и на некоторых героев того времени, прочно вошедшего в российскую историю.
Когда Наполеон Бонапарт во главе 420-тысячной армии 22-го июня 1812 года, без труда перейдя Неман, вторгся в пределы России, мог ли он предположить, что всего лишь через неполных 5 месяцев, спасая остатки своей, некогда носившей гордое наименование «Великой» армии, ему придётся вновь форсировать реку, на этот раз Березину, но совсем в иной ситуации и в обратном направлении.
Среди множества картин Петербургского «Эрмитажа» есть две работы баварских художников, посвящённые этим таким разным переправам. Адам Альбрехт, сам служивший в наполеоновской армии, своим полотном «Переправа корпуса Евгения Богарне через Неман 30 июня 1812» увековечил первую из них. То, что мы видим здесь, мало похоже на войну, скорее это манёвры, если не парад. А вот работа Петера Гесса «Переправа через Березину 16 ноября 1812» – являет совсем иную, страшную картину: повсюду людские и конские трупы, разбитые повозки и брошенные пушки, кругом царит смерть. Закутанные в различное тряпьё отступающие французы не просто покидают территорию противника – они спасаются бегством. Далеко не всем из них удалось найти спасение на западном берегу Березины, небольшая, около 20 тысяч, часть армии во главе со своим императором сумела выскользнуть из клещей, подготовленных для них русскими.
Спланированная в Петербурге стратегическая операция имела конечной целью практически полное уничтожение Великой армии Наполеона и даже пленение его самого. Одной из причин того, что цель эта была достигнута не полностью, стала досадная ошибка адмирала Чичагова, командовавшего наступавшей с южного направления 3-й русской армией.
Отечественная война 1812 г. породила немало полководцев и героев. Всем известны имена М. Кутузова, Барклая-де-Толли, П. Багратиона или отважного кавалериста Дениса Давыдова. Гораздо меньше знаем мы о другом военачальнике и государственном деятеле, верно служившем родине на море и на суше в пору царствования трёх российских императоров.
История знает не много случаев, когда морские офицеры успешно командовали сухопутными войсками или, наоборот, сухопутные военачальники руководили морскими сражениями. Однако, бывало и такое: например, «сухопутный» испанский маршал, маркиз Медина-Сидония, был поставлен во главе «Великой Армады», предназначенной для вторжения в Англию. Закончилось дело полным разгромом испанского флота. Прославленный адмирал Нельсон, взявшись лично командовать десантом при штурме крепости Санта Крус на Тенерифе, потерпел жестокое поражение, да ещё и сам был тяжело ранен. В военном музее города Санта Крус и сейчас стоит пушка, якобы выстрелом из которой был ранен Нельсон и город тем самым был спасен от захвата англичанами. Не всегда удачно складывалась военная карьера и героя нашего повествования Павла Васильевича Чичагова.
Чичаговы имели богатую родословную. Отец Павла, получив хорошее флотское образование, успешно прошёл все этапы морской службы, закончив её в адмиральском звании. Он был единственным моряком, награжденным орденом Св. Георгия 1 степени, и удостоился чести быть увековеченным в бронзе на цоколе памятника Екатерине Великой, что украшает центр С. Петербурга. Известен Чичагов-старший и как исследователь арктических морей. По стопам отца пошёл и родившийся в 1767 году Павел. До 1779 г. он посещал немецкую школу Св. Петра (хорошо известную петербуржцам и поныне действующую Peterschule). Далее 12-летний отпрыск зачисляется на военную службу гвардии сержантом. Через 3 года он уже поручик. Его морская служба начинается со Средиземноморского похода в составе возглавляемой его отцом русской эскадры. Потом 22-летний капитан II ранга Павел Чичагов командует кораблём на Балтике, где получает боевое крещение в морском сражении со шведами при Эланде, участвует в Выборгском и Ревельском сражениях. За проявленную в них личную храбрость Павел получает Георгиевский крест и золотую шпагу. Императрица жалует ему чин капитана I ранга.
Наблюдательный и вдумчивый, молодой, но уже достаточно опытный офицер изнутри видит российский флот со всеми его достоинствами, недостатками и архаизмом и мечтает о его совершенствовании. Но для этого нужно ещё многому учиться самому. И вот по ходатайству Чичагова-старшего оба его сына, Павел и Пётр, повелением императрицы направляются в Англию «для пополнения образования». На берегах туманного Альбиона они не только постигают теорию мореплавания и кораблестроения, но и участвуют в плаваниях на учебном корабле англичан. По истечении года Павел возвращается на родину, где продолжает постигать кораблестроительные науки. Затем снова флот: Павел командует кораблём «Ретвизан», курсирующим у берегов Англии с частыми заходами в её порты. В одном из таких портов Павел знакомится и сближается с его начальником, становится другом семьи, а затем и женихом его молоденькой дочери. После помолвки Чичагов, покинув (как думал, ненадолго) невесту, возвращается в Петербург.
А в России в это время смена эпох: со смертью императрицы Екатерины Великой заканчивается время, названное историками «золотым веком России», веком просвещения. Не будем обсуждать, соответствовали ли полностью эти утверждения истине, но, так или иначе, после восшествия на престол Павла I обстановка в стране заметно изменилась.
Сумасбродный и легко внушаемый новый император часто бывал совершенно непоследователен, в том числе в отношениях с офицерством. Особенно тяжело приходилось Чичагову. В отличие от многих представителей двора, хорошо образованный и склонный к реформам в своей профессиональной сфере, к тому же прямолинейный, остроумный, а порою резкий, молодой Чичагов нажил себе немало завистников и недоброжелателей среди приближённых императора. После больших флотских учений на Балтике, в которых отличился ведомый Чичаговым корабль, император награждает его капитана орденом Святой Анны и жалует его чином полковника. Однако прошедший через руки царедворцев императорский указ доходит до Чичагова в конверте, на котором адресат назван всего лишь подполковником. Усмотревший в этом откровенную издёвку, самолюбивый Чичагов подаёт в отставку. Его увольняют со службы, даже не дав положенной пенсии. На этом неприятности молодого отставника не кончаются.
Из Англии от любимой невесты приходит письмо, в котором она сообщает о смерти отца и о своём желании соединить, наконец, их судьбы. Но на поданное императору прошение с просьбой о выезде за границу для женитьбы на иностранке ложится резолюция: «в России достаточно девиц и нет надобности ехать на их поиск заграницу». Впрочем, вскоре Павел I, испытывавший недостаток в толковых морских военачальниках, вернул Чичагова на флот, компенсировав понесённые им обиды контр-адмиральским званием. В вожделенную Англию Чичагов теперь мог попасть в качестве командующего отправляемой туда российской эскадры. Одновременно решился бы вопрос женитьбы. Но давний ненавистник молодого адмирала и фаворит императора граф Кушелев представил дело так, будто Чичагов намеревается, женившись на англичанке, перейти на службу английскому королю. Это, по сути, было прямое обвинение в измене.
Взбешённый император вызвал Чичагова и без долгого разбирательства приказал заключить его в Петропавловскую крепость как государственного преступника. Чичагов возразил, что, согласно статусу Георгиевского кавалера, он не может быть подвергнут подобному наказанию. Пришедший в ещё большую ярость от такого заявления Павел I сорвал с адмиральского мундира Георгиевский крест, на что Чичагов ответил тем, что сбросил с себя к ногам императора мундир со всеми остальными орденами и регалиями. Так, без мундира он и был препровождён в Петропавловский равелин. К счастью, пребывание его там оказалось недолгим: благодаря заступничеству генерал-губернатора С.Петербурга заболевший Чичагов был освобождён и возвращён на флот. Одновременно император милостиво разрешил его женитьбу.
Шёл 1799 год, предпоследний год царствования и жизни Павла I. С восшествием на российский престол Александра I умный и образованный Чичагов был замечен. Молодой император включил его в свою свиту и в состав созданного «Комитета по образованию флота». В ноябре 1801 г. Чичагов получает вице-адмиральский чин и через месяц становится морским министром. Вскоре он – полный адмирал. Это был пик военной карьеры Павла Чичагова.
Придворные не любили его за «вольтерьянство» и острый язык, считали, что все милости на него сыпались из-за знаменитого отца-адмирала. Справедливости ради нужно сказать, что имел Павел характер заносчивый и неуживчивый. Морским министром он прослужил почти до конца 1811 года. Провел много преобразований в кораблестроении, улучшил управление портами и медицинское обслуживание флотского состава. По его инициативе был принят закон об отмене телесных наказаний для штурманских унтер-офицеров, до этого, как и матросы, они подвергались унизительной порке, боролся с взяточничеством. Он добился царского указа о превращении Севастополя в главный военный пункт на Черном море, при нём получили развитие штурманские и кораблестроительные училища, была введена новая форма для моряков. То, что мы видим теперь на парадной форме морcких офицеров – кортик, было введено вместо неудобной шпаги именно Павлом Чичаговым.
Чичагов, уставший от борьбы с коллегами в правительстве и от придворных интриг, хотел испросить длительный отпуск. Но наступил грозный 1812 год. В Европе наводил новые порядки Наполеон, обвинявший Россию, пока находившуюся с Францией в мирных отношениях, в двуличности. По сути он был прав, но можно было понять и Россию, вокруг которой бушевало пламя европейских войн: желая обезопасить себя на случай столкновения с Наполеоном, Александр I планировал развернуть боевые действия на юге и, используя поддержку славянских народов, симпатизировавших России, ударить по Франции со стороны Средиземного моря. Для этого нужно было сначала обезопасить свой тыл – незамедлительно закончить войну с Турцией, а может быть, и привлечь её в качестве союзника или хотя бы добиться её нейтралитета. Это блестяще выполнил в мае 1812 года М.И. Кутузов, командовавший Дунайской армией и проявивший недюжинные дипломатические способности. Наполеон, готовившийся к войне с Россией, лишился турецкой поддержки на южных рубежах.
Александр I, недолюбливавший Кутузова, решил заменить талантливого полководца, любимого ученика Суворова, практически не имевшим опыта сухопутных баталий адмиралом Чичаговым и назначил его командующим Черноморским флотом, генерал-губернатором Валахии и Молдавии, и одновременно, вместо Кутузова, поручил ему командование Дунайской армией. Зачем согласился 46-летний успешный адмирал на чуждую ему должность, что в конце концов сломало его карьеру и саму жизнь? Может быть, он не смог отказаться из чувства благодарности императору, который приблизил его к себе, а скорее всего уж очень был велик соблазн – ведь ему отводилась роль главнокомандующего Южным направлением, откуда Александр намеревался сокрушить Наполеона. Шутка ли – самого Наполеона!
Кутузова же его отзыв с поста командующего Дунайской армией как раз в тот момент, когда он успешно завершил войну и добился льготного для России мира с турками, обидел очень сильно. При этом роль Чичагова в этой игре представлялась ему неблаговидной, что надолго испортило отношения двух военачальников и очень повредило Чичагову позже, когда Кутузов стал во главе всей российской армии.
С началом наполеоновского вторжения в Россию план Александра I в части похода на Францию южным маршрутом потерял всякий смысл. Дунайская армия была переброшена на Волынь для сдерживания австрийцев, ставших союзниками Наполеона, а затем соединена с другой армией, и во главе соединенных армий был поставлен Чичагов. В конце 1812 г. центром событий оказалась переправа отступавших французов через Березину. И здесь столкнулись противоположные взгляды на продолжение войны главнокомандующего Кутузова и императора Александра I, взявшего на себя роль стратега. Кутузов придерживался тактики изматывания французской армии и вытеснения того, что от неё останется, за пределы России. Царь же «рвался в бой», мечтая о пленении лично Наполеона. Такой случай, казалось ему, может представиться во время переправы через Березину.
По плану Александра две русские армии – Чичагова с юга и генерала Витгенштейна с севера должны были сойтись у Березины, не допустить переправы французской армии и постараться захватить в плен самого Наполеона. Основные силы, находившиеся под непосредственным командованием Кутузова, к этой операции не привлекали – главнокомандующий был против очередного сражения, стремясь малой кровью выдворить Наполеона из России и на том закончить войну. Армия Витгенштейна замешкалась и не вышла в обусловленное время на предусмотренные рубежи. Чичагов же в точности выполнил приказ. Но не ему, оказавшемуся на сухопутье адмиралу, было тягаться с Наполеоном в планировании стратегических полевых операций. И Бонапарт, конечно, переиграл его: организовал для видимости ложную переправу в одном месте, а основные силы переправил в другом. Чичагов попался на эту удочку, и Наполеон смог выскользнуть из сжимавшихся тисков двух русских армий.
Кутузов, придерживавшийся своей тактики, не торопился с главными силами к Березине, хотя, казалось бы, как главнокомандующий был обязан, даже будучи несогласным с царским планом, устремиться к месту событий. Позже именно он обвинил в неудаче Чичагова, правда, не забыл и Витгенштейна. Некоторые историки считали, что таким образом Кутузов отыгрался за обиды, которые невольно нанёс ему Чичагов, «отобрав» у него Дунайскую армию. Трудно сказать, чем на самом деле руководствовался главнокомандующий, но его негативное отношение к Чичагову, порой неоправданное, было известно.
Упущенная на Березине и казавшаяся столь близкой полная победа над могущественным противником вызвала мощный резонанс во всех слоях российского общества. Искали виновников. И «козел отпущения» был найден. Им стал Чичагов, хотя один из дореволюционных военных историков писал о тех событиях: «Трудно винить Чичагова и Витгенштейна, заведомо ничтожных полководцев, в том, что у них не хватило мужества, а главное умения вступить в единоборство с Наполеоном». Генерал Витгенштейн позже признал свои ошибки, Чичагов – нет.
В начале 1813 года он, передав свою армию Барклаю де Толли, испросил себе длительный отпуск на лечение, уехал за границу и занялся писанием мемуаров, в которых пытался объяснить и оправдать свои действия на Березине. Лишенный пенсии, не имея других доходов – его имения были отобраны в пользу государства – ослепший, он находился на содержании давно жившей во Франции своей дочери Екатерины дю Бузе, вышедшей замуж за французского моряка. Несмотря на приказ нового императора Николая I Павел Васильевич Чичагов на родину так и не вернулся. Свои дни он закончил в Париже, где и был похоронен. В России его добрым словом вспоминали очень редко, в галерее героев войны 1812 года в Эрмитаже нет портрета лишь одного военачальника – участника войны адмирала Чичагова, которого считали чуть ли не предателем. Его если и вспоминали, то с иронией и насмешками. Масла в огонь подлила написанная ещё в конце 1812 года басня Крылова «Щука и кот», где в образе неудачливой щуки, вздумавшей ловить мышей и оставшейся без хвоста, легко угадывался Чичагов.
«Беда, коль пироги начнёт печи сапожник,
А сапоги тачать пирожник:
И дело не пойдёт на лад…..»
Герой войны 1812 г. Денис Давыдов писал: «Один Ермолов (герой той же войны. – Авт.) со свойственной ему решительностью, к крайнему неудовольствию всемогущего в то время Кутузова, смело оправдывал его (Чичагова), говоря, что ответственность за чудесное спасение Наполеона должна пасть не на одного Чичагова, а на прочих главных вождей, коих действия далеко не безупречны». Впрочем, доля вины адмирала безусловно есть, вспомним один из афоризмов Наполеона: «наибольшая безнравственность – браться за дело, которое не умеешь делать». Тем не менее Денис Давыдов охарактеризовал наиболее точно ситуацию, сложившуюся на берегах Березины поздней осенью 1812 года.
Один из потомков адмирала, Леонид Михайлович Чичагов, дослужившийся в дореволюционные времена до полковника, а затем принявший сан и ставший митрополитом Ленинградским и Гдовским, пытался восстановить доброе имя прадеда, но не успел закончить свои исследования – был расстрелян НКВД в 1937 году. Другие потомки адмирала поныне живут во Франции, Швеции, Венгрии, Швейцарии, США и Германии.