История

«Милосердное» изгнание

Исполняется 90 лет событию, беспрецедентный характер которого даже по прошествии десятков лет не перестает будоражить умы российских, да и зарубежных историков. Примеров, подобных тому, что имело место после большевистской революции в России, когда страна в одночасье лишилась большей части своего интеллектуального и духовного потенциала, история  почти не знает.

Для сравнения напрашивается разве что единственный (и то не совсем верный) аналог – ситуация, возникшая в Германии после прихода к власти нацистов. Интуитивно предчувствуя Холокост, страну начали добровольно (когда это еще было возможно) и в спешном порядке покидать еврейские ученые, писатели, деятели культуры и искусства.

С косвенным свидетельством послеоктябрьской драмы столкнулся я совершенно случайно еще лет шесть назад в свой последний приезд в Санкт-Петербург.

Проходя в один из дней привычным туристическим маршрутом по набережной Васильевского острова, я обратил внимание на мемориальную доску, которой (готов был побиться об заклад!) на этом месте прежде не существовало. Как оказалось, знак действительно установили только в 2003 году.

Не могу поручиться за точность, но надпись гласила примерно следующее: «С этого места осенью 1922 года были насильно отправлены в эмиграцию выдающиеся деятели российской философии, науки и культуры».

Событие это, как теперь известно, ведет свой отсчет с 29 сентября 1922 года, когда с причала Васильевского острова отошел пароход «Oberbürgermeister Hacken», а месяц спустя пароход  «Preussen», взявшие курс на Штеттин (Германия). На них отправились в вынужденное изгнание около 200 русских философов, ученых, писателей, политических и религиозных деятелей, врачей, педагогов, юристов, инженеров, которых по решению партии большевиков насильно выдворили за пределы страны.

Акция, получившая впоследствии образное название «Философский пароход», фактически явилась первой массовой депортацией большевиками деятелей русской культуры, положив тем самым начало беспощадной борьбе с инакомыслием в коммунистической России.

Правильнее будет считать ее отправной точкой, с которой в российском обществе установилась абсолютная духовно-мировоззренческая монополия одной партии, ее полная диктатура в сфере сознания. Тем самым свобода мысли и слова объявлялись вне закона. Диалог как первооснова и важнейший элемент культуры подменялся директивно-командным монологом, диктатом, окриком, угрозой. Все это не могло не создать почву для духовно-нравственного оскудения нации.

В какой-то мере насильственная высылка известных ученых и деятелей культуры явилась  своего рода прологом к «окончательному решению» вопроса о месте старой интеллигенции в большевистском государстве вообще, так «блестяще» реализованному в 30-40-е годы Сталиным. Часть ее была расстреляна, часть – отправлена в Гулаг, а оставшемуся тонкому слою гуманитариев не оставалось ничего иного, кроме как идти в идеологическое услужение партии. Начала «произрастать» новая, пролетарская интеллигенция, питательные и духовные корни которой оказались начисто обрублены. 

Удар, нанесенный по интеллектуальному потенциалу страны, был чудовищен: по оценкам зарубежных историков, в изгнании позднее оказалось в целом около 500 известных деятелей российской культуры.

Первой жертвой депортации стали выдающиеся философы России – культурный цвет нации: Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, Б.П. Вышеславцев, В.В. Зеньковский, И.А. Ильин, Н.О. Лосский, Л.П. Карсавин, Ф.А. Степун, П.А. Сорокин, Г.В. Флоровский, С.Л. Франк.

В числе изгнанных также оказались и представители самых широких слоев гуманитарной и технической интеллигенции России: Айхенвальд Ю.А – литературный критик, педагог, переводчик; Боголепов А.А. – юрист, профессор Петроградского университета, Байков А.Л. – профессор права Московского института востоковедения; Бардыгин В.М. – профессор Археологического института; писатели Замятин Е.И., Евреинов Н.Н., Матусевич И.А., Осоргин М.А.; политические деятели, журналисты и издатели Мельгунов С.П., Пешехонов А.В., Трубецкой; Овчинников А.А. – ректор Казанского университета; Кизеветтер А.А. – историк, мыслитель; Зворыкин В.В – профессор МВТУ; Селиванов А.П. – профессор математики Петроградского университета; Стратонов В.В. – астрофизик, профессор МГУ и десятки других  известнейших людей России.

В сущности, это был удар по российской интеллигенции и духовности вообще.

С отъезжающих брали подписку, что они под страхом смерти не станут предпринимать попыток вернуться на родину. Однако каждый, кто уезжал, все же рассчитывал когда-либо вернуться. Не вернулся никто, кроме философа Льва Карсавина, окончившего позднее свою жизнь в советской тюрьме.

Многие российские изгнанники составят впоследствии золотой список американской и европейской (увы, не российской!) науки.

Среди них был будущий лауреат Нобелевской премии социолог Питирим Сорокин, создатель теории рыночной экономики, по которой живет и развивается до сих пор весь Запад; знаменитый инженер В. Зворыкин (изобрел телевизор, электронный микроскоп, бинокль ночного видения); инженер И.И. Сикорский (изобрел вертолет); химик В.Н. Ипатьев (разработал высокооктановый бензин); теплотехник М.Т. Зарочинцев (изобрел холодильник, вагон-рефрижератор) и ряд других блистательных имен.

Блестящими идеями обогатили мировую науку в разные годы уехавшие из России Василий Леонтьев – нобелевский лауреат по экономике (США), Илья Пригожин – нобелевский лауреат по химии (Бельгия).

Именно благодаря книге выдающегося философа Н.А. Бердяева «Истоки и смысл русского коммунизма» станет позже понятна та духовная основа, на которой возрос этот тоталитарный режим. Сам же философ уже на закате жизни скажет о себе вот эти  горькие слова: «Я очень известен в Европе и США, переведен на многие языки, обо мне много пишут. Есть только одна страна, в которой меня почти не знают, – это моя несчастная родина».

Буквально до самого момента изгнания русские философы продолжали издавать свои труды. Только в 1922 г. вышли работы П.Сорокина – «Голод как фактор», «Милитаризм и коммунизм», С. Франка «Очерки методологии общественных наук», Л. Карсавина «Восток, Запад и русская идея», Н. Лосского «Современный витализм» и целый ряд других.

Самое удивительное в истории большевистской России – это продолжавшиеся в течение пяти лет, до осени 1922 года, религиозно-философские собрания. К примеру, Бердяев в своей книге «Самопознание» пишет, что в дискуссиях о Боге принимали участие даже чекисты. Вскоре, однако, Ленин и Дзержинский поняли, что русские религиозные философы для большевистского учения гораздо опаснее, чем обыкновенные православные священники. А, поняв, начали действовать.

Вот как описал это в своей повести «Серебряный век» писатель Виталий Шенталинский: «В мае Ленин редактирует Уголовный кодекс: „По-моему, надо расширить применение расстрела (с заменой высылкой за границу)...“ Ну а если вернутся? И это будет предусмотрено: за неразрешенное возвращение из-за границы расстрел! Это первое упоминание о высылке, идея, ударившая в голову Ильичу накануне апоплексического удара, одно из последних политических деяний вождя партии» (В. Шенталинский «Осколки серебряного века», Новый мир, 5-6, 1998).

На самом деле идея конечно же не была случайной, в особенности, если учесть особую «любовь» вождя к интеллигенции вообще, которую тот именовал не иначе, как «г-ном»!

С момента захвата власти Ленин с тревогой следил за деятельностью русских идеалистов. В его кремлевской библиотеке были представлены книги многих будущих изгнанников, разумеется, не из симпатий к их авторам. Множество ленинских отзывов о его идейно-философских противниках не просто поражают воинствующим духом, а дышат ничем не прикрытой ненавистью. В частности, того же Н. Бердяева, к которому вождь питал особую неприязнь, он требовал «разнести не только в специально-философской области». Речь, таким образом, шла уже не об идейных дискуссиях, а о прямом насилии по отношению к философу.

Нет, безусловно, необходимости идеализировать русских религиозных философов. Их теоретические воззрения были порой довольно противоречивы, да и сами они часто ожесточенно спорили друг с другом, однако все они были едины в одном: в своей любви к родине, в заботе о ее нравственном возрождении, о нравственном здоровье общества.

В марте 1922 года появляется программная статья Ленина «О значении воинствующего материализма», своего рода известное философское завещание вождя, в котором впервые обнародуется характер высылки. Далее следуют конкретные рекомендации о том, как следует составить и реализовать план. После письма к комиссару юстиции Д.И. Курскому, которое цитирует в своей повести писатель В. Шенталинский, вождь в следующем  письме к Дзержинскому предлагает уже конкретный план действий, настаивая на необходимости тщательно подготовить саму процедуру депортации, при этом не стесняя себя в оценках и выражениях.

«Все это явные контрреволюционеры, пособники Антанты, организация ее слуг и шпионов и растлителей учащейся молодежи. Надо поставить дело так, чтобы этих «военных шпионов» изловить и излавливать постоянно и систематически и высылать за границу» – так характеризуется Ильичем известнейшие профессора и писатели, цвет российской интеллигенции.

В силу ограниченности газетной площади не представляется, к сожалению, возможным проследить всю длинную и последовательную цепочку событий, логическим завершением которых стала высылка большой группы российских интеллектуалов. Так же, как и поименное указание конкретных исполнителей – высоких чинов из ленинского окружения, в том числе из ГПУ во главе с Дзержинским. Отметим лишь, что изгнание русских мыслителей повлекло за собою их более чем полувековое замалчивание (вперемешку с охаиванием), исключение их трудов из культурного оборота. Многие достижения русской мысли, высоко оцененные на Западе и Востоке, вошедшие в сокровищницу мировой культуры, оказались надолго утрачены, не востребованы в собственной стране.

Впрочем, есть в этой трагической истории и свое жизнеутверждающее начало: потерянная для советской России часть единой русской культуры превратилась позднее в культуру Русского Зарубежья, естественным образом влившуюся в общемировую. А сами ее носители счастливо избежали участи тех, кто затем в 30-е годы сгинул на бескрайних просторах сталинского Гулага.

Быть может, большевики первой волны действительно сделали благое дело, неосознанно поспособствовав, таким образом, сохранению старой ветви русской культуры?

Именно такой точки зрения придерживаются историки русского зарубежья М. Геллер и А. Некрич в своей книге «Утопия у власти», где они пишут: «Высылка за границу была решением радикальным, но, по сравнению со смертными приговорами, выносимыми на публичных процессах, мерой „гуманной“. К тому же советское правительство не могло рискнуть в 1922 г. расстрелять сто или двести виднейших представителей русской интеллигенции».

Говоря по правде, В.И. Ленин и компания не скрывали, что считают высылку актом «милосердия». В частности, один из приближенных вождя прокомментировал эту операцию  следующим образом: «Мы этих людей высылаем потому, что расстрелять их не было повода, а терпеть было невозможно».

А вот Сталин и его «опричники» из НКВД повод нашли бы непременно – счастье, что высылка пришлась на начало 20-х! Принцип «лучшее средство от головной боли – гильотина» был для Вождя №2 в 30-е годы решающим!

Как бы там ни было, но традиция, заложенная этим прецедентом, с теми или иными вариациями имела место и в дальнейшей советской истории.

Достаточно вспомнить изгнание Александра Солженицына, Иосифа Бродского, Галины Вишневской и Мстислава Ростроповича, Владимира Войновича, Александра Зиновьева и целого ряда других представителей российской культуры. Ведь зло, как правило, всегда порождает зло, а сама история имеет порой особенность повторяться парадоксальным образом наоборот. 

Вот, к примеру, выходцы из России, нобелевские лауреаты по физике за 2010 г. Андрей Гейм и Константин Новоселов, работающие в университете Манчестера (Великобритания), почему-то наотрез отказались от сделанного им от имени российского правительства предложения вернуться в Россию и поработать в Сколково. Как пишет «Неделя» от 7 октября 2010: «Андрей Гейм в довольно резкой форме высказался, что ему в России делать нечего. Новоселов же, в свою очередь, недоумевал, чем он может здесь заняться».

Давно живущие и работающие в свободном обществе, ученые, тем не менее, сумели, очевидно, сохранить в памяти некое ощущение тяжести своего прошлого российского бытия, если даже само напоминание о бывшей родине вызывает у них не совсем радостные чувства. «Ничего, что могло бы меня привлечь, за исключением Родины, места, где я родился, в России нет» – категорически подтвердил А.Гейм. («Неделя» 7.10.2010).

В Америке, а не в России состоялся компьютерный гений, создатель Google Сергей Брин, которого родители увезли из СССР в конце 70-х еще в детском возрасте. Причина банальна до неприличия: антисемитизм государственного «разлива».

Да и сейчас «утечка умов» из России стала набирать столь же высокие темпы, как это имело место полтора десятилетия назад, когда в 90-е годы из страны выезжали ежегодно до 110 тысяч человек. Вот что пишет по этому поводу Ольга Ускова – президент Национальной ассоциации инноваций и развития информационных технологий (НАИРИТ): «Отечественный инновационный сектор сталкивается с очень серьезной проблемой, связанной с большим оттоком российских научных специалистов на работу за рубеж. Только в прошлом году профессиональная эмиграция в США составила 48 000 человек, в Израиль – около 1200, в Австралию – 1000, в Германию – 9 000 и в Канаду – 7 000 человек». И далее: «...есть ученые, способные совершать революционные открытия и создавать новые прорывные технологии. Именно их работа является основой научного развития и технического прогресса. Так вот сегодня эмигрируют в основном представители креативной части российской науки, и с этой точки зрения число отъезжающих становится просто пугающим». (О.Ускова «Утечка мозгов: брейн – хантеры», «Ведомости» 15.10.2010).

Как-то не очень, согласитесь, соотносится это с курсом на модернизацию, объявленным в свое время президентом Медведевым!

Сможет ли воспрепятствовать «утечке» разрекламированный кремлевской администрацией сколковский проект, можно судить, опираясь лишь на мнения компетентных экспертов. А они большей частью нелицеприятны. Некоторые уже окрестили «Сколково» новыми сталинскими «шарашками», справедливо полагая, что те были и останутся намного эффективнее нынешних, хотя бы в силу отсутствия  коррупции. Как пишет Андрей Рябов в статье «Шарашки модернизации», «..в эпоху глобализации с ее многочисленными возможностями, имеющимися в разных странах для самореализации творческих людей, им едва ли захочется творить под контролем жадных и бессмысленных чиновников, только и думающих о том, как бы за счет „креативщиков“ состричь побольше себе»  (www.gazeta.ru  от 11.11.2010).

Еще бескомпромисснее в своих оценках публицист Ю.Латынина: «…что невозможно удержать на месте – это идеи. И здесь дело обстоит совершенно катастрофичным образом, потому что модернизационных проектов в России просто нет – есть только воровские. То же Сколково выглядит как риэлтерский проект по поднятию цен на недвижимость». ( Ю.Латынина «Свобода лучше, чем несвобода». Российские итоги первого десятилетия XXI века», «Еврейская газета» №2, февраль 2011).

С момента этих публикаций прошло чуть больше года, а прогноз, похоже, начинает уже обрастать плотью.

Процитирую в этой связи одну характерную выдержку из российской прессы: «За последние сто лет Россия как минимум в третий раз переживает массовую эмиграцию. Из страны уезжают люди, убегают деньги. Нынешний забег пережить будет гораздо труднее, чем два предыдущих… Мотивы сегодняшней эмиграции для России новые. Не от репрессий бегут: их особо и нет. Не за товарным изобилием: и в наших магазинах колбаса имеется… Нынешняя эмиграция – это эмиграция в поисках возможности для самореализации, для учебы и работы, скажем, инженером – на почти презираемой в России должности».

Резюмирует автор совсем уж с горечью: «Возникает вопрос о будущем страны, которую массово покидают уже не политические изгои, не гонимые бизнесмены, а дети, которые просто хотят жить и работать». (Георгий Осипов, «Забег из России», www-gazeta.ru 9.12.2010).

Еще до воцарения В. Путина президентом на третий срок наметились отчетливые тенденции к очередной волне массовой эмиграции из страны. Вот как оценивала их еще год назад российская пресса: «Из России снова массово бегут за рубеж. Если верить выкладкам главы Счетной палаты Сергея Степашина, за последние годы из России уехало 1 млн. 250 тысяч человек. Примерно столько же человек покинули родину после прихода большевиков…» (из интервью с политологом Д. Орешкиным «Эффект путинского десятилетия: люди поумнее бегут из России», сайт «Свободная пресса» от 3.02.2011). Сейчас же, после массовых фальсификаций в ходе парламентских и президентских выборов, когда ныне правящая власть продемонстрировала свое истинное лицо, ситуация видится уже в иной плоскости.

Россияне начинают покидать страну, руководствуясь именно политическими мотивами. О том, какими именно, довольно обстоятельно сообщает, к примеру, газета «Los Angeles Times» от 15.11.2011. В  подборке «Россияне массово покидают свою страну» издание приводит слова 64-летнего поэта Игоря Иртеньева, сказанные им перед отъездом из страны: «Мне невыносима мысль, что каждый год в течение следующих 12 лет придется смотреть по телевизору Владимира Путина, который руководит страной, погрязшей в коррупции и все больше ограничивающей личные свободы. Я могу не прожить так долго. Я хочу уехать сейчас». И так думает, увы, не он один.

О том, насколько сильны эмиграционные настроения у молодежи, продемонстрировала в свое время и встреча бывшего президента России Д. Медведева со студентами МГУ.

Словом, не все ладно, как говорится, в «датском королевстве», если одна часть молодежи в поисках возможностей для нормальной жизни и самореализации стремится прочь из страны, другая в патриотическом «угаре» обвиняет во всех российских бедах «тлетворный» Запад, третья же уходит в скинхеды или открыто исповедует нацистские идеи.

Не об этой ли опасности нравственного упадка нации предупреждали в свое время изгоняемые из России интеллектуалы?

Несомненно, прав оказался Питирим Сорокин, когда в статье «Заветы Достоевского» он писал: «Без любви, без нравственного самосовершенствования людей не спасет и перемена общественного строя, изменение законов и учреждений. Напишите какие угодно конституции, пересадите какие угодно учреждения, но раз люди безнравственны, раз в них и их поступках нет нравственной идеи любви, то никакого улучшения быть не может».

Еще жестче оценивается мыслителем тот, кто принял на себя роль «спасителя» державы: «…какими бы высокими словами он ни прикрывался, какую бы великодушную пыль ни пускал в глаза, – такой человек будет лжепророком, мнимым освободителем, вожаком, ведущим к гибели, фальшивомонетчиком, сеющим семена преступлений и зла, великим тираном, а не благодетелем человечества. Таким людям народ нужен только для осуществления их собственных аппетитов».

Отдадим должное провидческому дару философа: «пароход уплыл» девяносто лет тому назад, а в России, похоже, и до сих пор не могут осознать масштабы нанесенного вреда. Ведь на нем уплыл тот самый духовный капитал, от которого страна отказалась добровольно. Его-то как раз катастрофически не хватает и поныне.

Александр МАЛКИН