Черный юбилей

НАУКА, ОТБРОШЕННАЯ В ПРОШЛОЕ

к 60-летию разгрома генетики в СССР

В истории российской науки есть немало памятных дат, которыми может по праву гордиться не только страна, но и мировое научное сообщество. Есть, однако, и темные страницы, забывать которые не просто безнравственно, но и преступно-безответственно перед прошлыми, нынешними и, вероятно, будущими поколениями. В первую очередь, перед памятью первопроходцев науки и одновременно жертв безжалостной тоталитарной государственной машины.

К числу таких скорбно известных и трагических дат можно отнести и август 1948 года, когда состоялась печально известная сессия Всесоюзной Академии сельскохозяйственных наук (ВАХСНИЛ), положившая начало фактическому разгрому генетики. Это была, несомненно, «операция», разработанная в ЦК партии, одобренная лично И. Сталиным и проведенная «народным академиком» Трофимом Лысенко и его окружением. Тем самым Т. Лысенко, который некогда обронил фразу, достойную 16-й страницы «Литературной газеты» образца 70-х годов: «Женщина дала нам организм, а мы помогаем сделать из него советского человека».

Катастрофа генетики, равно как и других научных отраслей в СССР, представляется не случайной, уничтожение ее началось, по существу, значительно раньше. Дефицит свободы, политизация науки, начавшаяся с середины 20-х годов, в конечном итоге привели к окончательному разгрому генетики двадцать лет спустя. 

Не претендуя на полный охват темы (это и невозможно – по ней существует огромный объем специальной и популярной литературы), коснусь лишь этико-психологического аспекта последствий катастрофы, постигшей 60 лет тому назад это научное направление.

Судьба генетики в целом не уникальна. «Лысенковщина» как родовое понятие поразила в свое время в той или иной мере почти каждую область советской науки. У власти было три основных способа воздействия на науку: это постоянное идейное давление и жесткий надзор, индивидуальный террор или моббинг (об этом явлении газета уже писала – см. статью «Зло по большей части шумно и крикливо», «Рубеж» № 12, 2007 г.) и, наконец, разгром, принявший в случае генетики, форму погрома.

Два вышедших недавно из печати тома «Репрессированная наука» – прямое тому свидетельство.

Прежде, чем разгром был учинен в генетике, он произошел в самом начале 20-х годов в гуманитарных науках – философии, экономике, социологии, в ряде областей истории и демографии и даже в краеведении.

Почему в конце 40-х годов прошлого века именно генетика была объявлена буржуазной лженаукой? Тому имелось несколько причин. Первая из них заключалась в практическом применении генетики в качестве основы для селекции растений и животных. Сельское хозяйство с конца 20-х годов становится ареной волюнтаристских экспериментов, приводивших к голоду и обнищанию крестьян. Продукция сельского хозяйства не возрастала или росла крайне медленно, не поспевая за ростом населения. На роль «козла отпущения» была определена генетика, которая «отстает», «не перестраивается», «отгораживается» от нужд и т.д. Сам же Т. Лысенко «изобретал» все новые и новые «чудо-приемы» вроде переопыления самоопылителей, гнездовые посадки леса и т.д., обещая поднять урожаи сельскохозяйственных культур на небывалую высоту.

Вторая причина была связана  непосредственно с содержанием классической генетики. Как показали исследования начала ХХ века, ген – достаточно стабильное образование. Генные мутации  происходят с частотой одна на десять или даже на сто тысяч генов. Этот факт был истолкован как появление одной мутации на протяжении десятков тысяч поколений. Большое количество генов, число особей в каждом поколении, роль комбинативной изменчивости не принимались в расчет.

Неизменные на протяжении десятков тысяч лет живые существа не могли устроить советского человека, который должен был проходить как хозяин своей необъятной Родины, меняя природу по собственному усмотрению. И Лысенко вернулся к ламарковским идеям прямого влияния среды и  наследования благоприобретенных свойств. Это было совсем по-большевистски: человек при этом не обрекался на роль пассивного наблюдателя за медленно текущей эволюцией, а выступал в качестве активного творца, преобразователя природы.

Постепенно дискуссии между классическими генетиками и сторонниками Лысенко приобрели форму враждебных выпадов со стороны последних, которые затем сменились арестами и расстрелами. В августе 1940 года был арестован Н.И. Вавилов, в 1941 году та же участь постигла его сотрудников-генетиков Г.Д. Карпенченко, Г.А. Левитского, ботаников – Л.И.Говорова, К.А. Фляксбергера. Вавилов был приговорен к расстрелу, который позднее заменили на 20-летнее заключение. Умер ученый в тюрьме от дистрофии.

Сессия ВАСХНИЛ, состоявшаяся с 31 июля по 7 августа 1948 года и готовившаяся в глубокой тайне, в качестве мишени для поношений, критики и клеветы выбрала самого авторитетного в СССР, да и во всем мире, лидера генетической науки Николая Павловича Дубинина. Вот что можно прочитать в стенографическом отчете сессии ВАСХНИЛ «О положении в биологической науке» («Репрессированная наука»):

«Н.П. Дубинин, говоря об успехах советской генетики, не сказал ни одного слова о целом направлении в нашей науке – о мичуринской генетике. Это было стремление подчеркнуть перед всеми буржуазными генетиками, что у нас в Советском Союзе имеется определенная группа, которая не считается с мичуринской генетикой как с научным направлением» (речь Нуждина Н.И. «О положении в биологической науке».

«Дубинин достоин того, чтобы стать нарицательным именем для характеристики отрыва науки от жизни, для характеристики антинаучных теоретических исследований, лженаучности, менделевско-моргановской формальной генетики» (речь академика М.Б. Митина).

«Воспевая достижения „мировой генетики“, в частности работы наших заклятых врагов… Дубинин считает, что наши отечественные морганисты не отстают от зарубежных, а во многом идут впереди. Воспевая работы наших и зарубежных морганистов, Дубинин вычеркнул из истории генетики Мичурина и мичуринцев. Для него таковые не существуют. Мичуринцы гордятся тем, что им не по пути с Дубининым, Жебраком, Шмальгаузеном» (речь И.Е. Глущенко).

«Сейчас у нас в стране открытых и откровенных морганистов остается немного. Для этого действительно, быть может, надо быть дубиниными» (речь И.И. Презента).

Так, по указке свыше на этой сессии академики и профессора громили выдающегося ученого Н.П. Дубинина. Приходится только удивляться его силе духа и мужеству, которые помогли ему выстоять в период культа Сталина.

После этой памятной сессии и последовавшего затем приказа Министерства образования СССР от 23.08 1948 г. были уволены десятки и сотни ведущих профессоров и преподавателей университетских кафедр. Было дано указание исключить из всех планов научных работ темы, имеющиe «формально-генетическое» и «антимичуринское» направление. Из библиотек были изъяты и сожжены все книги и учебники, связанные с генетикой.

Пламя погрома перекинулось вскоре на отрасли, тесно связанные с генетикой – цитологию, эмбриологию, физиологию и даже достигло таких отдаленных областей, как квантовая химия. Наука, выдающиеся достижения которой на тот момент были признаны всем мировым научным сообществом, в СССР была отброшена на десятки лет в своем развитии. Не это ли одна из причин, по которой после академика И. Павлова ни один из советских (российских) ученых не удостаивался Нобелевской премии за генетические исследования. Непререкаемым же лидером в этом научном направлении (в том числе и по количеству нобелевских лауреатов) являются в настоящее время США.

В послесталинский (и послехрущевский) период вышло много книг, в которых анализировались последствия гонений на генетику в СССР. Особый интерес, на мой взгляд, представляет книга проф. В.Я. Александрова «Записки современника». Ее ценность заключается в размышлениях о психологических последствиях катастрофы в биологии. События, последовавшие за августовской сессией ВАСХНИЛ 1948 года, автор рассматривает как жестокий и грандиозный эксперимент по социальной психологии. Погромное судилище над генетикой выявило пределы прочности моральных устоев у разных людей. Оно выявило хрупкость основ человеческой благопристойности.

Оказалось, что популяция ученых по своему моральному уровню в среднем отнюдь не отличается от других групп общества. Для одних движущими силами поведения в обозначившейся ситуации  был страх лишиться благополучия и привилегий, для других – стремление воспользоваться ситуацией для добывания того, чего у них еще нет. Чаще всего действовали оба фактора. Зачастую партийно-мафиозные требования заглушали простую человеческую совесть.

Судилища, подобные сессии ВАСХНИЛ 1948 г., стали своего рода показателем разложения морального сознания большинства людей в условиях правления безжалостной тоталитарной системы. И об этом в книге В. Александрова  сказано замечательно: «В стране формировались миллионы людей с подорванной нравственностью, с заглушенной совестью. Они стали матрицей, передававшей свою душевную ущербность следующим поколениям. Этот мутный поток дошел и до нас, и он в большей степени определяет низкий уровень современного общества со всеми вытекающими из этого последствиями в духовной и материальной жизни страны».

60 лет назад была предпринята попытка подорвать генетические корни важнейшей из наук. Частично она удалась, хотя позже справедливость и восторжествовала. Но на долгие годы тогда и потом оказалось деформированным нравственное сознание людей. А это гораздо страшнее в масштабах жизни нескольких поколений.

Помнить об этой трагической дате – долг всех, кто не желает повторения подобного.

Александр МАЛКИН