На стыке цивилизаций

Идеология или демография?

О гипотезе профессора Гуннара Гейнзона

(в интерпретации Сая Фрумкина)

Прежде всего, стоит отметить, каким кружным путем к живущим в Германии русскоязычным читателям доходят идеи немецкого профессора. Датский журналист заинтересовался идеями, изложенными в его книге, и взял у него интервью, в котором профессор кратко резюмировал суть своих взглядов; затем некто перевел это интервью с датского на английский и опубликовал перевод; далее другой некто переслал этот перевод своему другу в США; и, наконец, нам повезло, что друг этот оказался активным человеком и, кратко пересказав содержание краткого резюме профессора, счел необходимым выложить свой пересказ в Интернете, и его перевели на русский.

Поскольку в Интернете гуляет в последнее время довольно много фальсификаций с различными «острыми» идеями, мы произвели соответствующую проверку. Оказалось, профессор Гуннар Гейнзон (Gunnar Heinsohn) – реальное лицо, он действительно профессор Бременского университета и действительно издал в 2003 году книгу, на которую ссылается Сай Фрумкин. Книга эта живо обсуждается в Google.de (немецком секторе Интернета).

Теперь по существу идей профессора. Безусловно, они в большой степени справедливы. Молодым людям всегда свойственно искать приложение своим силам. Когда их доля в обществе становится очень большой, им трудно найти свое место на родине, их энергия устремляется за ее пределы, и общество в целом часто становится экспансивным.

Часто, но всегда ли? Никакую идею, сколь бы верной она ни была, не стоит абсолютизировать. При огромной роли демографического фактора нельзя сбрасывать со счетов и роль идеологии, а также некоторых других факторов. Вот, например, большую территориальную экспансию Испании и Португалии в 1500-х годах профессор выводит из того, что «в 1484 году указом Папы было объявлено, что искусственное ограничение рождаемости наказуемо смертью», в результате чего «коэффициент рождаемости повысился от 2 – 3 детей в семье до 6 – 7 детей». Но ведь тот папский указ распространялся на все католические страны, а католической тогда была практически вся Европа. Почему же завоевательный порыв охватил только Испанию и Португалию? Кроме того, испанская экспансия началась в 1493 году, и к этому моменту первым рожденным «по указу» мальчикам исполнилось только 8 лет. Мы верим профессору, что конкистадоры «были очень молоды», но все же, вероятно, постарше 8 лет.

О папском указе профессор вспомнил, а о некоторых важных моментах истории Пиренейского полуострова того же времени забыл. В 1479 году в результате династической унии Каталонии и Арагоны возникло единое Испанское королевство, в 1492 году закончилась Реконкиста – война за освобождение Испании от арабского владычества. В ходе этих процессов в испанском обществе сформировалась идеология, результатом которой, видимо, стали два явления – изгнание из Испании евреев в 1492 году и начало колониальной экспансии в 1493 году. А уже попозже, к началу нового века подросли зачатые по папскому указу мальчики, придавшие экспансии масштаб и напор.

Надо еще иметь в виду, что эпоха широких колониальных завоеваний не могла начаться без Великих географических открытий, а последние могли состояться только в результате изменения мировоззрения европейцев: чтобы плыть в поисках Индии на Запад, надо было поверить в то, что Земля круглая. Словом, испано-португальскую экспансию конца ХV – начала ХVI века одним папским указом объяснить нельзя. Сошлось несколько факторов, и указ этот был одним из них.

Давление демографического фактора не всегда разряжается путем агрессии, насилия. Недавно в одной статье прочитал, что с 1850 по 1934 годы только через порт Гамбург и только в Америку выехало 5,2 миллиона немцев. В ХIХ веке, как известно, миллионы немцев эмигрировали также в Россию. Вероятно, в большинстве своем это были молодые люди.

По мысли профессора, «насилие имеет тенденцию происходить в тех обществах, где юноши от 15 до 29 лет составляют больше 30 % от общего населения». Весьма сомнительно, чтобы структура немецкого общества в 1930-е годы, предшествовавшие гитлеровской агрессии, соответствовала этому условию. И вряд ли тогда доля молодых людей в Германии была выше, чем в подвергшихся агрессии окружающих странах Австрии, Чехословакии, Польше, Голландии, Франции. И в Китае в те годы доля молодежи в населении была, вероятно, не меньше, чем в Японии, но Япония напала на Китай, а не наоборот.

А в Индии и сейчас процент молодежи высок, но она ни на кого не нападает. И если дело только в «приоритете молодежи», то есть в высокой доле ее в населении страны, то как объяснить вовлеченность в терроризм молодых мусульман, родившихся и выросших в странах Запада, в том числе и окончивших здесь университеты и вполне благоустроенных?

Сказанное нисколько не умаляет значения выявленной профессором Гейнзоном закономерности. Несомненно, фактор, названный им «приоритетом молодежи», очень даже способствует возрастанию агрессивности и экспансивности общества. И он прав: западным странам нет никакого резона своими финансами (частью через ООН, частью напрямую) способствовать бурному размножению террористов в секторе Газа или в других частях мусульманского мира.

Профессор не отрицает и роли идеологии, он только говорит, что дело тут не в базовой идеологии общества: любую религию, любую идеологию можно приспособить к требованию момента. Так, в «Новом завете» есть «Если тебя ударили по правой щеке, подставь левую», но также и «Не мир я вам принес, но меч». Когда в Испании конца ХV – начала ХVI века возник «приоритет молодежи», идеологический акцент был сделан на «мече». То же самое произошло в Западной Европе в эпоху Крестовых походов. И то же, считает профессор, происходит ныне в мире ислама.

Все так, но должно быть что-то еще, что заставляет общество сделать в своей веками исповедуемой идеологии акцент на агрессивном, экспансионистском начале. В том же исламском мире доля молодежи всегда была высокой, но агрессивность его проявилась дважды: в первые века его существования и вот сейчас. Первый раз это было связано, очевидно, с пассионарностью молодой религии, а ныне – с чем?

Я полагаю, мы не сделаем большого открытия, если скажем, что этому весьма способствует чувство ущемленности социума. Это называют еще комплексом неполноценности. Испанцы веками находились под владычеством мавров (арабов), и эпоха завоеваний состоялась, как мы уже говорили, на инерции эпохи освобождения. По сути, то же самое произошло в свое время в России: борьба за освобождение от двухвекового татарского ига имела продолжением широкие внешние завоевания (между прочим, история Испании и России, стран, расположенных в противоположных углах Европы, вообще имеет много общего, и это связано с их угловым положением; возможно, когда-нибудь мы к этой теме еще обратимся).

Но те же этапы, только в ускоренном темпе, прошла в первой половине ХХ века Германия: поражение в Мировой войне, ущемленность и униженность Версальским договором, освобождение от пут Версаля и – широкая внешняя агрессия.

Как в эту схему вписывается мир ислама? Тут дело не столько в его колониальном прошлом – не все мусульманские страны успели побывать колониями, – сколько в ощущении второсортности на фоне успехов стран западной цивилизации. Выше мы оставили без ответа вопрос: чем объяснить вовлеченность в терроризм молодых мусульман, родившихся и выросших в странах Запада, в том числе и вполне благополучных? Они ведь выведены из-под влияния фактора «приоритета молодежи». А тем и объяснить – чувством, вероятно, даже подсознательным, неполноценности своей, исламской, цивилизации: чтобы обрести благополучие, их родителям пришлось уехать в страну неверных. Они воспринимают это как вопиющую несправедливость и мстят за это чужой цивилизации, которая каким-то образом – очевидно, нечестным, – присвоила себе благополучие. Вы не замечали: даже в частной жизни облагодетельствованный далеко не всегда испытывает чувство благодарности к благодетелю. Часто – наоборот. Оно и понятно: раз я нуждаюсь в его помощи и защите, значит, я слабее, хуже него. Бр-р, неприятное чувство…

Профессор Гейнзон исходит из того, что нынешняя агрессивность исламского мира преходяща: сойдет на нет «приоритет молодежи», то есть уменьшится рождаемость, и наступит успокоение – так же, как это произошло в свое время с христианским миром. А Удо Улфкотте (Dr. Udo Ulfkotte), основатель и президент созданной в конце прошлого года в Германии организации Stop the Islamasation of Europe («Остановить исламизацию Европы»), считает (см. «Русскую Германию», № 33), что «Все факты указывают на то, что ислам – противоположность умеренности». То есть, что дело не в каком-то извращении определенными кругами в исламском мире идеологии ислама, а в исходной агрессивности этой идеологии. Иначе говоря, на умиротворение мира ислама не приходится надеяться. Кто из двоих прав?

Трудно отделаться от впечатления, что прав Улфкотт. Профессор Гейнзон перечисляет ряд мусульманских стран, где рождаемость снизилась до двух детей в семье, и предполагает, что через несколько лет эти страны перестанут быть опасными. Но книга его издана в 2003 году, а писалась еще раньше, то есть «несколько лет» уже прошли, а снижения агрессивности в Иране, Ливане, Алжире, которые вошли в «список Гейнзона», что-то не наблюдается. Да и вообще, исламские руководители и богословы часто повторяют, что агрессивность – продукт не ислама, а его извращений. Но почему же в мусульманском мире так мало голосов, стремящихся остановить извращенцев?

Правда, в самое последнее время такие голоса появляются. В апреле этого года в Алжире богословы издали фетву, осуждающую акции террористов-смертников. В фетве говорится, что «ислам – это религия терпимости и толерантности, мира и стабильности». Правда, фетва издана под эгидой министерства по делам религии Алжира.

28 июля «The Guardian» сообщила, что в Египте 57-летний Сайид Имам аль-Шариф, основатель организации «Египетский исламский джихад», приверженцы которой в 1981 году убили президента Анвара Садата, автор «библии» салафистов-джихадистов «Основы подготовки к Священной Войне», хирург по профессии, сотрудничавший с Айманом аль-Завахири, тоже врачом из Египта, а ныне заместителем бен Ладена, раскаялся и подготовил трактат, в котором отрекается от прежних убеждений, осуждает убийства по национальному и расовому признаку. Свои слова он подкрепил запретом из Корана: «Сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается против вас, но не преступайте (границ дозволенного). Воистину, Аллах не любит преступающих». Вооруженная борьба греховна и неконструктивна, ее следует прекратить, категорично заявляет он. Несколько арабоязычных газет соперничают за право приобрести трактат. Шарифа в его отречении поддержали сотни других бывших боевиков. Правда, свой трактат Шариф написал в тюрьме, где отбывает пожизненное заключение. В той же тюрьме сидят и поддержавшие его боевики.

В августе на сайте MIGNews появилось сообщение о том, что Юсеф Саанеи, один из 15 великих аятолл Ирана, высказался критически о деятельности президента Ирана Ахмадинежада, выступил за установление отношений с США, против дискриминации по признаку национальности расы или пола, за равноправие женщин и т. д. Саанен занимал ряд высоких постов в Исламской республике Иран, но, правда, в прошлом.

Так что признаки перемен в мусульманском мире появляются. Но, правда, их немного и они… не очень убедительны. А пока никуда не деться от такого факта: не все мусульмане террористы, но все террористы – мусульмане. Европа тратит гигантские средства для защиты от террористов из среды принятых ею мусульман, вынуждена из-за них снижать уровень демократических свобод. Она вправе сказать: нет, ребята, почистьте свои ряды – потом будем разговаривать.

Особое место на стыке цивилизаций принадлежит Турции. При соответствующем ее политическом развитии (на эту тему см. материалы на стр…) она может проложить путь для демократических перемен в других странах исламского мира. В этом плане не следует лишать Турцию (при выполнении определенных условий) перспективы вступления в ЕС. Не забудем также о том, что в Европе расположены еще две мусульманские страны – Албания и Босния. Рано или поздно они тоже будут в ЕС.

Пусть будут в ЕС мусульманские страны, но… Европа не должна стать мусульманской. То есть христианские страны Европы должны в своей основе таковыми и оставаться. Рискуя прослыть расистом, я все же скажу: каждый народ имеет право на сохранение своей идентичности, своего образа жизни и своих ценностей.

Профессор Гейнзон сообщает, что во Франции 40 % новорожденных рождены арабскими или африканскими женщинами. Не намного в этом отношении отличается ситуация в Германии и других европейских странах. Тут вряд ли что-нибудь можно изменить, ибо эти страны заинтересованы в повышении рождаемости, и немыслимо установить разные пособия на детей в зависимости от их происхождения. Но 40 % мусульманских детей во Франции сегодня означают, что даже без дополнительного притока мусульман в страну спустя несколько десятилетий половина французов будет мусульманами. Если же приток будет продолжаться, то этнические французы, немцы, голландцы, англичане уже к середине века станут в своих странах национальным меньшинством. В этом свете призыв «Остановить исламизацию Европы» не представляется неприемлемым.

В заключение хочу остановиться еще на одной стороне проблемы. Среди арестованных в Германии в первой декаде сентября исламских террористов оказались и принявшие ислам немцы. В связи с этим в Германии заговорили о том, что переход немецкой молодежи в ислам стал в последнее время вообще заметным и все более усиливающимся явлением. Сообщается, что оба арестованных по этому делу немца просто горели ненавистью к Америке и американцам. Собственно, и теракты ими замышлялись против американских объектов.

А вот другая история, о которой рассказала в № 36 «Русская Германия». В Мюнхене к трем годам и девяти месяцам тюрьмы приговорена 52-летняя активистка движения за мир. Сообщается, что она исповедовала леворадикальные взгляды, что и привело ее к поддержке ислама и, соответственно, к выступлениям против США, «раздувающих мировой пожар». Ее ранее уже дважды привлекали к суду за слишком активную «миротворческую» деятельность. В частности, она оставила в общественных местах 36 антиамериканских и антиизраильских надписей-граффити. Но, поскольку американская и израильская военщина не прекратили свои преступления против мира, она пошла дальше. До подлинного террора она не дошла, пока остановилась на его имитации: за полгода разместила в баварских поездах, электричках и вокзалах 11 муляжей бомб. Военщину США и Израиля это опять не остановило, но были сорваны десятки маршрутов поездов в Баварии. Ущерб оценивается во многие сотни тысяч евро.

Естественно, в обоих случаях ни о каком «приоритете молодежи» говорить не приходится. А вот об идеологии – да, можно. Понятно, налицо влияние идеологии радикального ислама, которую фигуранты восприняли от живущих в стране исламистов. Но тут есть и другая причина – и обращение все большего числа молодых немцев в ислам, и уход некоторых из них в террор облегчаются другой, пронизывающей в последние годы (десятилетия?) европейское общество идеологии. Она включает в себя антиамериканизм, антиизраилизм и, в определенной мере, как это ни парадоксально, антизападничество.

Антиамериканизм европейцев – это проявление все той же черной неблагодарности облагодетельствованного к благодетелю, потеря совести. Нынешним своим благополучием и, возможно, самой свободой Европа, и особенно Германия, обязаны Америке. Все послевоенные десятилетия Европа находилась под американским зонтиком. И ныне США несут на себе главное бремя по сохранению и защите западного образа жизни, западной цивилизации. Известно: несмотря на то, что население ЕС превышает население Америки, военные мощь и военные усилия США в несколько раз превышают европейские. А что американское руководство порой допускает серьезные ошибки – так Европе легче их не допускать, ибо всю «черную работу» она часто оставляет Америке.

Находясь под защитой американского зонта, Европа расслабилась, в ней пышным цветом расцвели левацкие настроения, безоглядный пацифизм и доходящая до дебильности политкорректность. Вот на этом компосте и возросли антиамериканизм и названные выше его родные братцы. По этим причинам Европа лет 25-30 тому назад была почти готова к сдаче коммунизму: когда СССР натыкал вдоль разделительной линии между Варшавским пактом и НАТО ракеты с атомными зарядами, а руководство НАТО начало принимать ответные меры, по городам Европы прошли многотысячные демонстрации протеста с лозунгами типа «Лучше быть красным, чем мертвым!» Профессор Гейнзон не зря испытывает пессимизм: скоро, того и гляди, Европа будет готова к сдаче исламизму.