Наш киноклуб

Я ОБВИНЯЮ!

(Судьба и смерть Зои Федоровой)

Как же я ненавижу КГБ! Если будут возбуждать против меня дело, то повторюсь: ненавижу КГБ, которого как бы и нет, а вовсе не ФСБ, которое уж точно есть. Так что судить меня не за что. Нельзя оскорбить несуществующую организацию. А уж если мне мстить, то лучший способ – Полоний. Помните, у Шекспира в «Гамлете» есть такой персонаж – Полоний, отец Офелии. А вы что подумали?

Думаю, что многие беды сегодняшней России именно из-за того, что не было суда, что не признали КГБ преступной организацией, не запретили его бывшим сотрудникам занимать государственные должности. Ещё не поздно! Но кто это будет делать? Некому. Думаете, я бы написал это в России? Ни за что! А в Германии, где я живу – можно. Демократия.

Одна из самых показательных жертв КГБ – семья актрисы Зои Фёдоровой. А одна из причин её преследования была (никогда не поверите) путаница в дате рождения. Да, она действительно меняла свой год рождения. Хотела всегда быть моложе. Я вот и сейчас не могу написать точную дату.

В энциклопедическом словаре «Кино» 1986 года издания стоит: 21.12.1909 г. В книге издательства «Искусство» «Актёры советского кино» 1966 года указано: Фёдорова Зоя Алексеевна родилась в 1911 году в Ленинграде. Ну, а дочка актрисы Вика Фёдорова в своей книге «Дочь адмирала», написанной в соавторстве с Гескелом Френклом, указывает: «21 декабря 1912 года на свет появился его третий ребёнок. Снова девочка, которой дали имя Зоя». «Его» – это отца – Алексея Фёдорова. Он был очень квалифицированным рабочим-металлистом на одном из заводов Санкт-Петербурга. Это позволило ему даже иметь трёхкомнатную квартиру. А потом началась революция, в которой Алексей принял непосредственное участие. В награду он получил от самого Ленина высокий пост в Кремле. Он стал начальником кремлёвского паспортного стола. Представляете, вся семья жила в Кремле, в огромной квартире, обставленной царской мебелью. Ну, мебель-то отец Зои сразу вывез в какой-то музей, поэтому спать приходилось на полу. Но было это очень недолго. Всё наладилось. Да вот только лечить заболевших новая рабочая власть не умела. И, когда мать детей Алексея – Екатерина оказалась больна раком, он вызвал частного врача-онколога с простой немецкой фамилией – Бек. Спасти Екатерину не удалось, она вскоре скончалась, оставив сиротами трёх девочек и одного сына.

14 июня 1927 года отвратительный карлик, страдающий всеми возможными маниями и фобиями, Генрих Григорьевич Ягода, – в это время зам. председателя ОГПУ, подписывает ордер на арест 19 – летней Зои Алексеевны Фёдоровой. Причина? Да ладно! Причина всегда найдётся. Ну вот, например: «…связь с сотрудником английской разведки Кириллом Фёдоровичем Прове». За ней пришли, как и положено, ночью. Напугали до обморока. На допросе в тюрьме рассказывала Ягоде (он лично допрашивал): «Танцевали, ухаживал, один раз ненадолго зашёл в гости…». Тогда этот противный карлик попросил показать, как целовал, как обнимал. Потом потащил в постель, лишил девственности и… отпустил.

Спасибо тебе, Ягода. Ведь ты мог сделать тогда всё, что угодно, и не было бы такой актрисы Зои Фёдоровой.

Но она появилась. Сначала была студия Юрия Завадского, потом театральное училище при Театре Революции.

В 1932 году её приглашает сниматься в фильме «Встречный» Сергей Юткевич. Партнёрами Зои были будущие звёзды: Пётр Алейников, Борис Тенин, Андрей Абрикосов. Успеха, правда, большого не было. Сцена с её участием была просто вырезана. Успех появился после фильма «Гармонь» Игоря Савченко. Это была первая звуковая, музыкальная кинокомедия. Снималась она на «Межрабпомфильме», будущей моей родной киностудии имени М. Горького. 1934 год. 

Фёдорова со своей внешностью «девушки с питерской заставы» идеально вписалась в типаж весёлой, социально активной комсомолки, востребованной «праздничными» фильмами той эпохи. Это были её лучшие картины: «Подруги», «На границе», «Человек с ружьём», «Великий гражданин» и «Музыкальная история». Роль Фёдоровой в этой картине называлась диспетчер Клава Белкина. Влюблённого в неё шофёра Петю Говоркова играл оперный кумир тех лет Сергей Лемешев. За восемь предвоенных лет Фёдорова сыграла больше 20 ролей, получив дважды только что учреждённую Сталинскую премию за «Музыкальную историю» и «Фронтовые подруги». Ещё был орден. Было и замужество с кинооператором Рапопортом. Они несколько лет мотались между Москвой и Ленинградом, пока не развелись.

В 1938 году Алексея Фёдорова «за шпионаж в пользу Германии» (помните врача Бека) арестовали и посадили на 10 лет.

Зоя пытается бороться за отца. Она идёт на приём к генеральному комиссару государственной безопасности Николаю Ивановичу Ежову. В отличие от Ягоды, которого уже расстреляли, Ежов был строен и красив. (Так он сам считал). Этот палач обещает сделать всё, только надо ответить ему взаимностью на его внезапно вспыхнувшее чувство. Зоя ответила. Куда было деваться. И спасла отца. Его не расстреляли. Ведь приговор на 10 лет означал тогда – смерть. А расстреляли в 1939 году самого Ежова. Новым главным палачом стал самый активный организатор массовых репрессий – нарком Лаврентий Павлович Берия. Зоя не теряла надежду спасти отца. Попасть на приём к Берии было не очень сложно. Все знали, что он очень любил красивых женщин, особенно актрис. Цена спасения была известна. После нескольких встреч на Лубянке Зоя Фёдорова получает приглашение на дачу. Уже зная, что её ждёт, она принимает приглашение Берии в его особняк на Малой Никитской, недалеко от Дома писателей. Вот бы в это время Булгаковскому Воланду там появиться. Но он не появляется, и Зое приходиться самой разбираться с исчадием ада, развратником и подлецом Лаврентием Берией.

 Кадр из фильма «Подруги»

Жертва, принесённая ради отца, помогла. В 1941 году его выпустили на свободу. Но вернулся он домой умирать. У него были ампутированы все пальцы на руках из-за обморожения, предельно истощён организм. Скончался Алексей Фёдоров 22 сентября 1941 г. в возрасте 56 лет. Вскоре на фронте погиб его единственный сын Иван.

В 1939 году Зоя встречает свою первую любовь – прославленного лётчика Ивана Клещеева. Его сбили под Сталинградом. Тяжело раненный он сумел дотянуть до своего аэродрома, но после госпиталя был признан негодным к полётам. Его назначили в комиссию по расследованию причин авиакатастроф. Самолёт, в котором после выполнения очередного расследования, возвращался в Москву Герой Советского Союза Клещеев, вступил в бой с немецким истребителем и сгорел в воздухе.

Тем временем Берия не оставляет её в покое, встречи продолжаются. Она даже даёт ему согласие остаться в Москве в случае прихода немцев, чтобы помогать Берии в подпольной работе. Получает лицемерное разрешение обращаться за помощью «в трудные минуты жизни» и номер телефона, по которому можно связаться с наркомом через некоего «генерала Фёдорова». Она становится нештатным сотрудником. Осенью 1942 года в Москве открывается выставка американского кино. Вот на этой выставке она удачно выполняет своё задание, знакомится с корреспондентом «Юнайтед Пресс» Генри Шапиро. А уж он знакомит Зою со своим приятелем – помощником военно-морского атташе США Эдвардом Йорком. Теперь круг общения Фёдоровой – посол США в СССР Гарриман, послы Мексики и Китая, чешский генерал, представители военной американской миссии, иностранные журналисты. В январе 1945 года на одном из приёмов Зоя знакомится с заместителем главы морской секции военной миссии США капитаном Джексоном Тейтом. Вот как она сама рассказывала об этом знакомстве: «Джек подошёл ко мне, представился. Одет с иголочки. Но главное – глаза…А я как дура, да ещё с моим английским спросила: „Вы женаты?“ – „Развожусь. А вы живёте в Москве?“»

Красавец капитан сказал, что его зовут Джексон, но можно – Джек, а по-русски – Яша. Выпускник частной школы, в юности он мечтал стать лётчиком, но в годы Первой мировой войны попал на флот. Получил офицерский чин, служил на эсминцах, авианосцах. Уже зрелым человеком закончил авиационные курсы, стал летчиком-испытателем. Несколько раз был неудачно женат, снимался в кино, дружил со многими голливудскими кинозвёздами. Принимал участие в боях на Тихом океане. Официально был командирован в Москву для разработки проекта военных баз в Сибири для предполагаемого совместного удара по Японии. Тот первый вечер они провели вместе. Смотрели фильм с Фредом Астером и Джимом Келли. Тейт был с ними лично знаком. Пытался рассказывать о Голливуде, они танцевали фокстрот, ужинали в доме приёмов на Спиридоновке. Он шутил, что их беседа напоминает разговор Тарзана и Джейн. Объяснялись буквально на пальцах. Зоя оставила ему номер своего телефона. Сёстры были в ужасе: «Иностранец! Вспомни, что было с отцом!». Но Зоя, казалось, забыла о всякой осторожности. Тем, кто боялся за неё, беспечно отвечала: «Нет, я настолько известна, что они меня никогда не тронут». Как мы узнаем в дальнейшем, тронули.

Влюбленные встречались каждый вечер, были вместе каждую ночь. Вдвоём они появлялись на всех, даже официальных приёмах. Ходили на балет. Представления шли не в Большом театре, а в театре Оперетты. Смотрели в одном из маленьких кинозалов «Метрополя» знаменитую чеховскую «Свадьбу». В этой картине Фёдорова играла дочку мещанина, которую отец (Грибов) хочет выдать замуж за совершенно омерзительного и смешного типа (Гарин). Партнёршами Зои были Фаина Раневская и Вера Марецкая. Поставил эту картину на нашей киностудии им. Горького режиссёр Исидор Анненский. Его сын живёт у нас в Баварии, в Вюрцбурге. А внук великого режиссёра учится в Германии на кинорежиссёра. Более того, в одной из его курсовых работ снимался мой друг, живущий в Нюрнберге, Михаил Серебро. Здорово играл. Но речь не об этом. Это я опять отвлёкся. Речь о двух влюблённых, сидящих в «Метрополе».

Именно в этот момент Тейт осознал, что он влюблён в настоящую звезду. Правда, ему было совершенно не понятно, почему смеются зрители после слов его Зоеньки на экране в сцене с Фаиной Раневской: «Ах, маменька! Больше всего на свете я люблю статных мужчин, пирог с яблоками и имя Ролан!»

Он шепнул ей на ухо: «Не Ролан, а Джексон».

Да, он много не понимал в жизни СССР того времени. Почему они не могут пожениться? Почему они не могут уехать в Америку и жить по полгода в СССР, а полгода в Америке? А что в этом страшного – любить? Почему, действительно?

Ему было за 40, ей – 35. Критический возраст для рождения ребёнка. Они решили это не откладывать. Договорились: если родится мальчик, назвать Виктором, если девочка – Викторией. В честь победы. Этот ребёнок был не только желанным, но и чудесным. Ведь в течение 15 лет Зоя не могла иметь детей. Не получалось. Получилось 18 января 1946, когда родилась Виктория. Но это я забежал вперёд.

В середине 1945 Фёдорову неожиданно отправили на гастроли, дав сутки на сборы. А во время этих гастролей Тейта выслали из страны. Без объяснений. Ему сказали в посольстве: «Джек, просто уезжай. Это какая-то игра КГБ». А в Госдепартаменте США ему посоветовали найти красивую американскую девушку и не портить отношения США и СССР. Он получил назначение на военно-морскую базу Сан-Педро в Калифорнии и оттуда посылал запросы и письма Зое. Ответа никакого не было. Через два года, почему-то из Швеции, пришло письмо от Фёдоровой З.А.: «Джек, ты меня очень раздражаешь своими письмами и вниманием, я счастлива, я замужем за композитором, у меня двое детей. Оставь меня в покое».

Конечно, это письмо писали в КГБ, а не Фёдорова. Тейт не знал почерка Зои, и поверил фальшивке. Правдой, кстати, было только то, что Фёдорова действительно вышла замуж за композитора Александра Рязанова, чтобы не испортить судьбы дочки. В те времена действовало людоедское постановление о матерях-одиночках. Власти должны были этих матерей строго наказывать.

Фёдорова всегда вспоминала слова из прощального письма Тейта: «Я думаю, что твои гастроли и моё выдворение были согласованы заранее с целью разлучить нас. Хочу верить, что всё это не обернётся для тебя бедой. Просто они не хотят, чтобы мы любили друг друга. Но в наших сердцах мы муж и жена. Верь, маленькая девочка, как в это верю я – мы будем вместе…» Вместе они так никогда и не стали. А отец не скоро ещё узнает о рождении Виктории.

Теперь читайте совершенно уникальные документы и думайте сами. Я даже выводов делать не буду. Сами, сами!

Постановление на арест от 27 декабря 1946 года

«Я, помощник начальника отделения капитан Раскатов, рассмотрев материалы в отношении преступной деятельности Фёдоровой Зои Алексеевны, нашёл: имеющимися в МГБ СССР материалами, Фёдорова З.А. изобличается как агент иностранной разведки. Кроме того, установлено, что Фёдорова является участницей группы англо-американской ориентации, стоящей на позициях активной борьбы с советской властью. Постановил: Фёдорову З. А. подвергнуть аресту и обыску».

Через день начались допросы, но вёл их не какой-нибудь лейтенантик, как бывало обычно, а полковник, заместитель начальника следственной части по особо важным делам.

Понимаете, да? Дело Фёдоровой не хотели предавать огласке. Не хотели, чтобы о нём знали нижние чины. За время следствия Зою 99 раз вызывали на допрос, а протоколов – только 23. Мы уже никогда не узнаем, что было в остальных протоколах. Они уничтожены уже в 1980, причём, с составлением соответствующего протокола об уничтожении. Умеют наши чекисты прятать концы. А ещё они умеют выбивать нужные им показания.

Полковник Лихачёв решил назначить Фёдорову не только американской шпионкой, но и организатором покушения на жизнь Сталина. За такое громкое разоблачение ему полагалась весомая благодарность от руководства. Он не давал Зое спать, её обливали кипятком, били и выбили нужное признание. Она во всём призналась. И покушение готовила, и оружие дома хранила, листовки антисоветского содержания хотела распространять. Да, антисоветчица, да, шпионка, да, развратница. Признания тянули на 25 лет. Она их и получила 8 сентября 1947 года, а потом получила и конфискацию всего имущества, концлагерь в Потьме, а потом тюрьму – Владимирский централ. Сейчас там музей. За деньги пускают посмотреть камеру, где вместе сидели Лидия Русланова и Зоя Фёдорова. Выстраивается очередь. Выстраивалась очередь из охранников и тогда, в 1947, чтобы в глазок посмотреть на Фёдорову.

А всё становится ещё понятней, если мы почитаем чудом сохранившееся письмо Фёдоровой подлецу Берии:

«Многоуважаемый Лаврентий Павлович! Обращаюсь к Вам за помощью, спасите меня. Я не могу понять, за что меня так жестоко терзают. В январе месяце 1941, будучи несколько раз у Вас на приёме по личным вопросам, я хорошо запомнила Ваши слова. Вы разрешили обращаться к Вам за помощью в тяжёлые минуты жизни. И вот тяжёлые минуты для меня настали. Даже более, чем тяжёлые, я бы сказала – смертельные. В глубоком отчаянии обращаюсь к вам за помощью и справедливостью. 27 декабря 1946 года я была арестована. Я была крайне удивлена этим арестом, так как не знала за собой никаких преступлений. Правда, за последние 6 лет министерство кинематографии постепенно затравливало меня, и я среди своих родственников и друзей резко критиковала нашу жизнь. Последние два года я чувствовала себя в опале. Это озлобило меня. Говоря о материальных трудностях, я допускала довольно резкие выражения, но всё это происходило в стенах моей квартиры.

Находясь в жизненном тупике, я всячески искала выход: обращалась с письмом лично к Иосифу Виссарионовичу Сталину, но ответа не получила; пыталась зайти к Вам, но меня не пустили Ваши сотрудники…

Инкриминированное мне преступление и весь ход следствия напоминает какую-то кровавую комедию, построенную следователями на нескольких неосторожно сказанных мною фразах, в результате чего на бумаге из меня сделали чудовище. Я пыталась возражать и спрашивала: «Зачем вы всё преувеличиваете и сами за меня отвечаете?» А мне говорили, что если записывать мои ответы, то протоколы будут безграмотны. «Вы боитесь терминов», – говорили мне и вставляли в мои ответы термины – один другого ужаснее, один другого позорнее, делавшие из меня изверга и изменника Родины.

Что дало повод так позорно заклеймить меня? Моё знакомство с иностранцами. Но знала ли я, что дружба, которая была у нас с ними в те годы, перейдёт во вражду, и что это знакомство будет истолковано как измена Родине?! Но этого мало, полёт жестокой фантазии следователей на этом не остановился. Подаренный мне во время войны маленький дамский пистолет послужил поводом для обвинения меня в террористических намерениях. Против кого? Против власти? Против партии и правительства, ради которых, если Вы помните, я дала Вам согласие остаться в Москве на случай, если немцы захватят её, чтобы помогать Вам вести с ними подпольную борьбу.

Следователи говорили мне: «Не бойтесь, эти протоколы будут читать умные люди, которые всё поймут правильно. Неужели вы не чувствуете, что вам хотят протянуть руку помощи? Вас надо было встряхнуть. Да и вообще, это дело вряд ли дойдёт до суда». Я сходила с ума, решила покончить с собой и повесилась в одиночной камере Лефортовской тюрьмы, но умереть мне не дали.… Потом я была отправлена в Темниковские лагеря – больная, полусумасшедшая. Но Особому совещанию показалось недостаточным столь суровое наказание, и через два месяца они решили добавить конфискацию имущества, отнять то, что было нажито в течение всей жизни честным трудом. Этим они наказали не меня, а моих маленьких детей, которых у меня на иждивении было четверо: самой маленькой, дочери, два года, а самому старшему, племяннику, десять лет.

Я умоляю Вас, многоуважаемый Лаврентий Павлович, спасите меня! Я чувствую себя виноватой за легкомысленный характер и несдержанный язык. Я хорошо поняла свои ошибки и взываю к Вам как к родному отцу. Верните меня к жизни! Верните меня в Москву! За что же я должна погибнуть? Единственная надежда у меня на Ваше справедливое решение.

20.12.1947 г.

Почувствовали, какая сволочь был этот Берия. Фёдорова ни единым словом не обмолвилась о выполнении специальных поручений КГБ. О влюблённости в неё шефа, а этот негодяй Берия своего же сотрудника, у которого было право, как ни у кого другого, обращаться к нему в любое время, который выполнял самые разные секретные задания, стереть в порошок, превратить в лагерную пыль. Как Зоя выдержала, как вынесла всё это? Ведь она была серьёзно больна: малокровие и чисто женские заболевания. Но она держалась. Держалась до января 1955 года, когда центральная комиссия по пересмотру дела вышла с предложением: «Решение Особого совещания от 8 сентября 1947 года изменить…меру наказания снизить до фактически отбытого срока и из-под стражи Фёдорову Зою Алексеевну освободить. Конфискованное имущество возвратить». Такое же предложение было высказано и в отношении всех её «подельников», вот только сестра Мария этого решения не дождалась: она умерла в заключении.

В связи с вышеизложенным, я полностью отвергаю нелепые попытки всячески обелить палача Берию. Жалко, что его не судили, а расстреляли сразу, втихую.

В феврале 1955 Зоя вышла на свободу. В этом же году сразу снялась в фильме «Своими руками». Должен отметить, что в это трудное время ей помогали её бывшие, да и будущие партнёры по кино: Гарин, Раневская, Грибов и многие другие. В 1956 было уже два фильма. За двадцать два года Зоя Алексеевна снялась более чем в тридцати фильмах. Роли были разные и главные, и эпизодические. В 1965 она стала Заслуженной артисткой РСФСР.

Фёдорова шутила, что вот играла я дочку Грибова в «Свадьбе», жену его во «Взрослых детях», осталось только сыграть его бабушку и можно заканчивать карьеру. Но последним её фильмом была картина «Живите в радости». Это было на Мосфильме в 1977 году. После этого она сказала: «Всё, ухожу на пенсию. Пора и отдохнуть». Но, несмотря на пенсию и желание отдыхать, Фёдорова снимается ещё в роли вахтёрши в 1980 году в культовом фильме «Москва слезам не верит». Не могу пройти мимо этих названий. «Живите в радости» – это как завещание всем нам, а то, что не только Москва, но и никто не верит слезам, – Зоя Алексеевна убедилась на собственном жизненном опыте.

И всё-таки она плакала. На вокзале, когда из Казахстана вернулась её дочь Виктория. Зоя встала перед ней на колени, долго плакала. Но призналась Вике в том, что она её мать, не сразу. Хотя Вика сразу догадалась. Девочка очень хотела знать всё и про своего отца. Мама тоже не сразу, но рассказала Вике, что отчество Яковлевна означает Джексовна, и что отец у неё американский адмирал.

Вика пошла по стопам матери. Получила актёрское образование. Много и успешно снималась в кино. Но мысль об отце её не покидала. Многие люди помогли ей уехать в Америку и встретиться с отцом. А больше всего она помогла себе сама, собрав пресс-конференцию для иностранных журналистов, когда получила отказ от ОВИРА в выдаче визы. За этой историей следила вся Америка. Сенаторы США подавали постоянные запросы правительству СССР, и КГБ, потерявшее прежнюю силу, отпустило из цепких лап свою жертву. Вика уехала в Америку, встретилась с отцом, когда ей было 28 лет. До сих пор она там благополучно живёт. Снялась в паре картин, в эпизодах. Является представителем косметической фирмы «Александр де Маркофф».

Нужно было бы по правилам грамматики называть КГБ в мужском роде – комитет, но я намеренно пишу везде КГБ – оно, среднего рода.

11 декабря 1981 года Зою Алексеевну Фёдорову нашли мёртвой в её московской квартире. Выстрел из пистолета «Зауер» с глушителем был произведён в затылок, пуля вышла через глаз. Убийцу актриса впустила сама и совсем его не опасалась. Для расследования этого дела была поднята на ноги милиция и прокуратура столицы. На причастность к хладнокровному, расчётливому убийству допросили более 4000 лиц. Но бедненькие органы никого так и не нашли. Такие мощные в России правоохранительные органы, а ничего, буквально ничего не обнаружили. Так до сих пор дело не закончено, как всегда делается в случае участия в таком деле КГБ.

Участие органов очень проявилось и в организации похорон Заслуженной артистки РСФСР, дважды лауреата Государственных премий СССР, популярнейшей киноактрисы З.А. Фёдоровой. Гражданская панихида была устроена на «Мосфильме», куда вход, как известно, только по пропускам. Никаких «посторонних» там быть не могло. Места на Новодевичьем кладбище, как просил Союз кинематографистов, не оказалось.

Ни слова в прессе о трагической смерти, о месте и времени похорон. Только в «Вечёрке» маленькое в две строки формальное сообщение.

Я хотел снимать картину об этом деле и добился от руководства студии письма в ФСБ с просьбой ознакомить съёмочную группу с архивами. Ответ в 1997 году: «…архивы до сих пор не рассекречены». Нам выдали только копию письма Фёдоровой к Берии и отдельные листы её дела. Для сценария этого было не достаточно.

А в это время КГБ инициировало волну разных версий. Они до сих пор будоражат журналистские круги и общественность.

Версия об убийстве из-за участия Фёдоровой в торговле антиквариатом и бриллиантами. Действительно, Фёдорова продала танцовщику Нуриеву икону. Действительно, у неё были драгоценности и бриллианты. По этой версии, её убил наёмник Нуриева.

Версия об участии в организованной московской преступной группе. Фёдорова долгое время дружила с ассистентом режиссёра «Мосфильма» Полиной Шевкуненко, матерью юного актёра Серёжи Шевкуненко. Судьбы матерей были похожи. Старшая сестра Серёжи Ольга влюбилась в американца и эмигрировала в США.

Фёдорова в своё время порекомендовала режиссёру Николаю Калинину Серёжу на главную роль – Миши Полякова в фильм «Кортик» по повести Анатолия Рыбакова. Сам автор тоже был за Шевкуненко. Парень был утверждён, они с Фёдоровой играли в «Кортике» вместе. Вместе ездили на выступления с премьерой фильма. Потом был фильм «Пропавшая экспедиция», после чего Сергей перестал сниматься. Стал вором, получил первый срок. А когда вернулся, именно Зоя Алексеевна позвонила директору «Мосфильма» с просьбой принять Серёжу на работу, хотя бы осветителем. Шевкуненко стал работать, а про Фёдорову говорил: «Она мне как мать». На «Мосфильме» он проработал недолго. Организация кражи, срок. Он стал авторитетным вором. Клички у него были: Шеф и Артист.

Иногда он приносил иконы Фёдоровой. Очевидно, они были ворованные. «Убил, потому что мало заплатила. Жадная была». КГБ очень нравилась эта версия.

На Петровку был передан даже компромат на Шевкуненко. Более того, Сергея арестовали в день трагедии, но десятки уважаемых людей виделись с ним в часы предполагаемого убийства Фёдоровой. Это было чистое алиби. Его пришлось отпустить.

Правдоподобна и версия о заказчиках убийства из членов правительственной «бриллиантовой мафии» во главе с тогдашним министром МВД Щёлоковым. Тоже хорошая версия для КГБ. Конфликтовали начальники этих двух органов. Но при этой версии затрагивались интересы родственников высшего руководства страны. Не дотянешься, а голову потеряешь.

Эдик, Эдик. Как же тебе не стыдно. Я понимаю, что «контора» настаивала, но не до такой же степени.

Эдуард Яковлевич Володарский написал сценарий «Русская» – о жизни и судьбе Зои Фёдоровой и её дочери Виктории. По Володарскому следует, что Зою Алексеевну убил бывший муж Виктории – Пуи. Они прожили вместе около семи лет. У них родился ребёнок, развод был очень тяжёлый. Муж был лётчиком. Рейсы у него были Москва – Нью-Йорк. Пуи, мол, прилетел в Москву, тёща ему спокойно открыла дверь, он её спокойно убил, спокойно забрал бриллианты, и спокойно улетел, не оставив никаких следов. Он был до убийства Фёдоровой не очень богат, а тут сразу завёл бизнес, разбогател.

Эдик! Ну брось! Лажа полная. Уж больно всё спокойно и гладко получается. Нафантазировал полную ерунду, а ведь люди могут поверить.

Вот Юрий Нагибин, хоть и фантазировал в своём рассказе «Афанасьич», но очень правдоподобно.

Фёдорова два раза получала разрешение на поездку в США, к дочери в гости, а в третий раз разрешение долго не давали. Тогда она заявила, что уедет в США на постоянное место жительства. Вот тут и был послан к ней убийца из «серьёзного ведомства» по кличке Афанасьич. Он и произвёл этот трагический выстрел. Он и убил. Слишком много она знала. А в Америке могла разговориться.

Я беседовал с двумя следователями Калиниченко и Кониным. Они занимались делом об убийстве Фёдоровой. И оба без свидетелей говорят, что это дело «особой пятёрки» КГБ. Специального подразделения для устранения ненужных людей. Впрочем, дело до сих пор не закрыто и, как говорит начальник следственного управления прокуратуры города Москвы В.П. Конин: «Знаю я гораздо больше, чем говорю вам. Но так как преступление не раскрыто, говорить о большем, в интересах следствия, я просто не имею права… Как только где-то что-то всплывёт, как только появится хотя бы один новый факт, мы снова приступим к расследованию».

Да ничего нигде не всплывёт, господин Конин. Вы умеете прятать концы.

Так что же остаётся после нас,

Когда сквозь мозг проходит пуля?

Экранных лиц иконостас,

Иль историческая дуля?

Лишь память нам дана в удел.

Она одна нам в оправданье

Грехов, успехов, добрых дел,

И всех гулаговских страданий.

P.S.
А хотите знать, как мне отомстил Ю.Семёнов за то, что в его постоянных спорах с Лиозновой, я всегда был на стороне Татьяны Михайловны? Никогда не догадаетесь! В своём, пожалуй, самом неудачном произведении «Убийство на Кутузовском», Семёнов рассказывает свою версию убийства З. Фёдоровой. Так вот, самому омерзительному персонажу он даёт мою фамилию – Айзенберг. Правда, придавая ей немецкий характер. Взял, мол, девичью фамилию своей немецкой жены Марты. К тому же Айзенберг уже взял билет в Берлин. На постоянное место жительства.
Я долго обижался, но теперь прощаю. Потомки разберутся!